i 95d120740819a396

- Приема?

- Чтобы меня… вернуть.

(несмело, наигранно, пожала плечами;

раздраженно скривилась)

молчу…

(и снова пренебрежительная улыбка в мою сторону)

- Ладно, пока. Некогда нам – домой спешим.

Разворот – и пошагали прочь.

- Это – твоя бывшая? – поинтересовалась девушка у него…

(сомневаюсь, что не нарочно было всё это так громко сказано)

- Бывшая? Ха, нет. То так. Одна знакомая… БОЛЬНАЯ на всю голову.

Не обращай внимания, милая …

(прижал сильнее к себе и тут же поцеловал в висок)

… таких не вылечишь.

…

..

.

Глава Тридцать Шестая

Бывают такие моменты, что жить не хочется…

И можно было бы пуститься в «бег»…

… да теперь у меня появился человечек, ради которого я должна все это выдержать. Пройти…

Мой ребенок.

Так что не бывать этому, не бывать легким… решениям…

..

Слезы, истерика, отчаяние – всё это проходящее,

проходящее…

Помниться, я умирала от стыда,… когда ходила унижаться к Рейзену?

Казалось тогда, что мир сошелся в одну точку – и меня зажало, зажало, а затем вдруг черная дыра бытия стала засасывать в бесконечность, пыталась меня растопить, растоптать – уничтожить.

Выжила. Пережила.

Но что самое главное - это были только цветочки…

Все дальше и дальше, все изощренней и изощренней становятся мои невидимые каты…

Скучно, скучно им наблюдать за тем, как просто мне живется. Нужно сольки, нужно перчика – иначе не получиться блюдо. Да? Так вы, демоны-ангелы, думаете, сидя у своих «телевизоров», так рассуждаете, наблюдая за моей жизнью? Рисуя мою судьбу?

Ублюдки…

… за последние несколько месяцев мне окончательно растоптали душу. И, что самое главное, - восстановлению… все эти лохмотья – отнюдь, уж никак, не подлежат.

Сама, не знаю,… как сюда забрела.

Восьмой этаж. Сто тридцать вторая квартира.

Единственное место, единственный тихий, беспечный мой приют,… где в аду… становиться не так жарко.

Марат.

Марат, милый, дорогой мой человечек… Где ты сейчас? Почему меня бросил?

Разве так можно? Разве можно швырнуть утопающему спасательный круг, и затем тут же оставить его одного… плавать, дрейфить среди бушующего океана?

Смысл?

… только отдалиться время покоя,

и лучше, ЛУЧШЕ не станет…

Молю, заклинаю!!! … вернись, приедь ко мне.

Забери, забери меня к себе – и никому, никогда… не отдавай. Они не умеют мной пользоваться, не умеют со мной обращаться.

Я устала ломаться, я устала самочиниться… я устала ТАК… жить.

Мне слишком плохо в этом мире… без тебя.

… глотая сопли, глотая слезы, пытаюсь набрать номер.

… наверняка, опять… «абонент не доступен»…

И глупо всё это – но я верю…

Это – последнее, что у меня осталось. Последнее, во что я - … могу верить…

- Да? – сухой, усталый голос вдруг сокрушил больную тишину.

(замерло, застыло все внутри меня – звуки забыли выход)

- Да, я слушаю?

(взволновано повторил Дюан)

- Марат…

- Патти, милая, солнышко? Это ты?

- Марат, прошу…

- Что случилось?

- Прошу, - (и снова срыв истерики – слезы потекли с глаз, вырываясь наружу вместе с рыданием). – Прошу, вернись… забери меня, забери меня отсюда. Забери к себе…

Молю…

- Ты где?? – (взволновано вскрикнул)

- …у тебя… под дверью…

- Жди меня внутри. Я сегодня же приеду.

- У меня ключей нет.

- А где они?

- Дома… но я туда – не вернусь. Не хочу…

Не проси…

(и снова отчаянное нытье в трубку)

Марат… ты мне очень нужен… Я так… я так больше не могу…

- Патти, дорогая, милая моя, я еду, еду уже. Выезжаю. Потерпи,… дождись меня. Никуда не уходи.

Хорошо?

- Хорошо…

- Я еду…

…

Не знаю, сколько времени прошло, не знаю, ни откуда он ехал, ни какое расстояние пришлось ради всего этого преодолеть: но минуты сбегали в небытие, терялись в прошлом, перерастая в тяжелые часы…

… Марата всё не было.

Я уснула, уснула прямо под дверью… уткнулась, уперлась спиной в угол, поджала под себя колени – и уснула,… топя свою боль и отчаяние в беспамятстве…

***

Несмелые, робкие движения – подхватил себе на руки (невольно меня будя, прогоняя сон), занес в квартиру, в комнату, в свою спальню. Уложил на кровать.

Проворно стащил обувь, укрыл одеялом.

(и вновь я провалилась в сон – истощение высосало из меня все силы)

Одно лишь помню,

помню, как вдруг кровать дрогнула под его весом, прогнулась…

еще мгновение – и тут же лег рядом,

… нежно, бережно обнял меня, прижал к себе – и покорно замер.

Глава Тридцать Седьмая

Проснуться в объятиях человека,

... человека, дорогого твоему, испепеленному чувствами, сердцу…

… разве может быть в этой жизни что-то милее, что-то прекрасней, что-то слаще?

Сомневаюсь.

Вот и теперь, открыв глаза, увидев, что лежу у него на груди, согретая, укутанная оковами крепких, заботливых, нежных рук,… едва ли не впала в эйфорическое замешательство.

Никогда, НИКОГДА, сколько мы были вместе с Ферни, сколько бы спали в одной кровати – ничего подобного не было, … не происходило…

ни в моральном плане, ни в физическом:

даже после интимной близости – разлетались, расползались в разные стороны (углы) кровати, поворачивались попами друг к другу – и засыпали… в одиночестве.

И наплевать на другого, наплевать, что было прежде…

(мол, не выспаться иначе…)

С Маратом, с Маратом же… всё по-другому.

И это даже вышло само по себе, неосознанно: