i 8bdbade28e9badc5

- Не может, а так и есть! Только вот кто? Признавайся, Мария Бронс! ПРИЗНАВАЙСЯ!!!

- Уж не сегодня это произойдет, мой милый кат. Не сегодня.

- Ладно, ладно… Я терпеливый палач. Терпеливый,… - игриво зарычала и клацнула зубами.

***

Одиннадцать вечера… за дверьми стихли голоса, доносилось лишь одинокое шорканье.

… его не было…

Двенадцать ноль-ноль. … Ноль одна, ноль три…

… пятнадцать минут, двадцать, тридцать три…

Час ноль две.

… ноль три…

… ноль семь…

Два часа двенадцать минут.

Каждая минута казалась для меня последней. Уже не раз пыталась выбраться назад в кресло, добраться до подоконника и с жадностью всматриваться в окно…

Останавливалась, осекалась.

Я верю, верю…

Он ПРИДЕТ! Ведь как иначе? Он, он не подведет!

Нет!

Нет?

Два часа сорок семь минут.

Обижено закусила губу. Зарылась лицом в подушку.

Ненавижу… НЕНАВИЖУ!

… и люблю…

Люблю!

Люблю!!

Люблю!!!

Несмело скрипнула дверь.

Как током пронзило. Нервно дернулась.

- Привет, - устало прошептал. Неспешно прошел внутрь. Медленные, рястяжестые шаги. Подошел ближе.

- Привет, - едва слышно прошептала. Я всматривалась ему в лицо, всматривалась в глаза и пыталась понять, что его мучает. Что произошло… - Что-то не так?

- А?

- Что-то случилось? Чего такой грустный?

- Только что с самолета. Был по делам в Италии. Устал, как собака. Прости, что задержался. Зашел еще к Мигелю.

- Как он там?

- Держится. Говорит, что завтра результаты его анализов придут. Надеюсь, хорошие. А ты как? Что там было у тебя с ногой?

- Ногой? Ах, ногой… Растяжение… Так, поболела немного, напомнила мне о себе, о том, что еще есть, телепается, и вновь отмерла.

- Ничего, с каждым разом действие усиливается. С каждым разом все отчетливей и отчетливей будут изменения.

- А как это вообще происходит? – не удержалась, не удержалась от вопроса…

- Как? – невесело улыбнулся. – Пью кровь у больного, и чем чаще эта зараженная жидкость попадает мне в тело, тем сильнее мой организм пытается справиться с этим ее изъяном. Очистить. Так, в моей крови появляются вещества, специфические, целенаправленные на уничтожение очагов болезни или исцеление омертвелых тканей донора. И как только едва ввести ее в организм хворого – тут же начнется реакция по устранению проблемы. Сначала, первые раза четыре-пять, это почти незаметно. Слишком мало ферментов, антител и прочих нужных веществ, но затем, когда мой организм перенасытится «больной» жидкостью, тут же начнется активная реакция. Проблема в том, что вы под наблюдением врачей. Будут вопросы, попытки познать причину столь явных перебоев, хоть и положительных. Что же, будем надеяться на лучшее… Как бы странно не прозвучало, будем надеяться на их халатность. Лояльность…

Тяжело сглотнул.

- Ты, сама-то, как? Чего такая измученная?

Пристыжено улыбнулась. Покраснела.

- Скучала…

Промолчал.

Шумно вздохнул.

Несмело присел на край кровати, у самых ног. Заботливо поправил одеяло.

***

(Луи)

Скучала…

Знала бы ты, как я сходил с ума. Как переживал…

Но нельзя, нельзя поддаваться чувствам. Нельзя.

***

(Мария)

- Ты, наверно, уже спать хочешь? Сделаем быстро?

- НЕТ! – чуть не поперхнулась своей слюной. Я ждала, ждала, молилась на этот час, а он говорит мне, что я хочу «спать»? Да я готова вечность вот так сидеть рядом с ним и не спать…

Удивленно вздрогнул.

А чего он ждал? Какой реакции?

Глупец.

Нахмурилась. Обиделась.

- О, как мы губки надули, - вдруг Луи подсел ко мне ближе и тут же обнял за плечи, прижимая крепко к груди. – Лучше расскажи мне что-нибудь хорошее. Чем занималась все эти три дня, пока меня не было?

- Ничем…

- Как ничем? Мигель говорил, ты ему Булгакова читала.

- Читала…

- Вот видишь, а говоришь, что ничем.

- Разгадывала с Лили кроссворды. С соседом мистером Хойком играла в «дурака».

- И кто кого?

- Он мухлюет, - пробубнила я с наигранной обидой. Ведь разве можно тосковать, разве вообще можно грустить в его объятиях?

Ай!!!!!! Я схожу с ума!!!!

- Так ты бы ему лычек нащелкала, или хочешь, я его проучу? Ты что, уже спишь?

Удивленно вздрогнул Луи, увидав, что я и не шевелюсь, не реагирую. Прикрыв свои веки, застыла…

Дурман. Дурман безумия и беспечности разрывали душу, тут же услащая ее неистовой радостью. Счастьем.

- Нет, и не мечтай. Просто… расслабилась, задумалась.

- О соседе?

- Тьфу ты. Издеваешься?

- Еще как, - тихонько захихикал мой Матуа и крепче сжал в объятиях.

- Луи…

- А?

- Прости меня за всё.

- Не за что прощать. Сам виноватый.

- Прости, - едва слышно прошептала я и тут же уткнулась носом ему в грудь, зарываясь, прорываясь между лацканами пальто, воротником пиджака и рубашки, к сердцу...

***

(Мария и Луи)

- Мария, - едва слышно раздался бархатный, нежный, ласковый голос где-то над моим ухом.

От неожиданности я испуганно дернулась.

Неужели уснула?

Пристыжено оторвалась от его груди и уставилась в глаза.

- Да?..

Губы, до неприличия, до безумия, наши губы оказались слишком близко...

Чувствую его дыхание…

Прикипел, прикипел взглядом к ее устам …

Боюсь моргнуть…

Задыхаюсь…