i 59ae6d9d3b53a242

Словно ответом на мои опасения откуда-то издалека раздался рев. Яростный, грудной, мощный он напоминал медвежий и тигриный одновременно. У меня аж дыхание перехватило, сердце ушло в пятки, а колени подогнулись.

Эймердина замерла, обернулась и приложила палец к губам. Мы застыли статуями и тревожно прислушались. Чуть глубже в чаще заскрипели ветки, зашуршали кусты, затрещали поломанные стволы.

Эймердина суматошно оглянулась, осторожно шаг за шагом подошла к двум поваленным деревьям и присела, рукой подзывая меня к себе. Я медленно, стараясь не делать резких движений, и не шуметь подкралась к ней, опустилась на корточки и замерла.

Рев раздался совсем близко, ударил по ушам и по нервам. Стая зелено-красных птиц взмыла ввысь, громко шурша крыльями. Небо взорвалось встревоженным птичьим гомоном – пернатые предупреждали об опасности. Несколько серых зверьков, вроде лисиц, с черными полосками на спине, пронеслись мимо с поразительной скоростью.

Уши прижаты, хвосты между задних лап. Да-а-а. К нам пробиралось что-то очень страшное.

И вот не успела я так подмать, как совсем рядом, в паре шагов, затрещали ветки и между деревьями просунулась громадная черная морда. Зверь и впрямь очень напоминал медведя. Массивный, косолапый, косматый, с маленькими ушками у висков, щекастой мордой и умными зелеными глазами.

Он встал на задние лапы, полоснул когтями по воздуху, раздвигая колючий кустарник и утробно зарычал. Эймердина даже не шелохнулась. Я тоже старалась не двигаться. Даже дышать перестала. Только пульс гонгом гремел в ушах, да руки и ноги совсем заледенели. Эймердина сжала губы до синевы, кулаки – до белизны в суставах.

Зверь принюхался, вытянул шею, облизал влажный коричневый нос ярко-розовым, шершавым языком и двинулся в нашу сторону, шумно втягивая запахи.

Эймердина до крови закусила губу, а у меня душа ушла в пятки. Я зажмурилась, как всегда, когда ожидала страшного исхода. Сжалась, обхватив колени руками, и оцепенела.

Дыхание хищника раздавалось совсем близко. Шумное, рваное, жадное. Наш запах явно дразнил его, приманивал.

Рруу… От рева почти над самым ухом я едва не рухнула навзничь, соленый привкус крови появился во рту прежде, чем ужасно заболел язык – незаметно для себя я прикусила его.

Зверь заревел снова, и я ощутила зловонье из его пасти. Не знаю, как близко подобрался хищник, но на лице оседал запах протухшего мяса, ржавчины и чего-то еще, не менее мерзкого, похожего на прогорклое молоко.

Желудок скрутило холодным спазмом, ледяная волна спустилась от темечка до копчика, тошнота комом подступила к горлу. Меня передернуло. Рядом едва слышно застонала Эймердина, и нас снова с ног до головы обдало зловоньем.

Ну, все, это конец, подумалось мне.

Сколько раз за сегодня мне приходила эта мысль? Трижды? Четырежды? Казалось, за этот длинный день я прожила несколько маленьких и очень страшных жизней.

Внезапно откуда-то издалека послышался другой рев. Чуть более высокий, чуть более звонкий и какой-то зовущий.

Наш зверь ответил – басисто, заливисто, почти радостно.

Я приоткрыла один глаз.

Хищник уже развернулся к нам спиной, показывая куций хвост, похожий на заячий, вытянул шею, принюхался, недолго помедлил и двинулся прочь.

Приостановился, оглянулся, втянул носом запах, заставив меня еще раз прикусить язык и вздрогнуть от страха и боли.

Но продолжил удаляться, ломая ветви, продираясь сквозь кустарник, прислушиваясь ко все новому и новому далекому реву и отвечая на него тем же.

Не прошло и нескольких минут, как мощная спина хищника уже едва виднелась между деревьев, а утробный зов еле-еле долетал до моих ушей.

В последний раз мелькнула черная точка вдалеке, раздалось тихое, протяжное Ррууу… и все стихло.

Кажется, я только тогда вспомнила, как дышать, ощутила, как одеревенели ноги. Эймердина вытерла рукавом пот со лба и почти ровным тоном сообщила:

– Кропот. Что-то вроде вашего гризли, только больше и опасней.

Я вымученно кивнула и плюхнулась на лиственный ковер, стараясь привести себя в порядок.

Эймердина поступила также. И несколько минут на поляне раздавалось только наше натужное дыхание, да чириканье птиц в кроне какого-то дерева.

– Хм. Нас все еще поддерживают, – первой нарушила затянувшееся молчание Эймердина.

Я метнула в нее удивленный взгляд.

– У самок кропота брачный период закончился месяца три назад, – вымученно улыбнулась спутница. – Сейчас они прячутся от самцов, а не зовут их.

Пшш… Кто-то спрыгнул на землю со ствола неподалеку – я успела лишь ухватить взглядом пушистый серый хвост и задние лапы в «меховых шароварах».

Мы еще немного посидели, обменялись обелегченными улыбками, тяжело поднялись, опираясь на палки, и возобновили путь.

Эймердина ускорилась сильнее, явно опасаясь очередного хищника. Я заторопилась следом.

Казалось, конца и края не будет нашей дороге. Я давно перестала понимать – как ориентируется Эймердина, замечать – где и какие растут грибы. Меня хватало лишь на то, чтобы не отставать от спутницы, старательно минуя препятствия. Я делала это словно в каком-то полусне, почти бездумно.