i_0e02284c13ff104d

Мне хотелось бросить трубку и выдернуть провод из розетки, но тут же

думалось, что ничего ужасного в этом приглашении нет, так что незачем

вести себя по-детски, почему бы и не согласиться. Но его скользкий голос

вызывал в памяти такой же скользкий взгляд из-под овальных очков, и мне

становилось противно, как будто таракан пробежал по обеденному столу. Я

вдруг вспомнил, кто смотрел на меня так же странно: священник на службе

в церкви. Я потом долго не мог избавиться от того взгляда. Наверное, он

тоже был энергетический вампир, даром что священник.

- Ну, что же вы молчите, Артём Сергеевич?

- Да нет, Я всё-таки, наверное, не смогу.

- Ну отчего же не можете? Мы же вас не на Луну приглашаем. Мы тут рядом

живём. Заедем за вами на машине, потом отвезём, куда скажете.

И это его “мы”. Кто это “мы”? И это его “потом”. После чего они меня

отвезут, куда я скажу? Это всё звучало ужасно приторно, и давно уже было

пора заканчивать разговор, но вертелась в моей голове одна мысль, которая не давала мне оборвать линию. Ведь Агасфер - не просто лысеющий

и не очень-то симпатичный мужчина. Он представитель того мира, в который

мне, может быть, никогда больше не откроется доступ. А если откроется, то неизвестно, скоро ли. Он один из них. У нас есть этот общий секрет, общая тайна, но он свыкся с ней, прожил с ней тридцать лет и не умер, не

покончил с собой, не попал в сумасшедший дом. Даже работает и деньги

зарабатывает, на иномарку вон хватило. Если бы не было этого “потом”, то

я бы мог, может, просто спросить его обо всём, столько всего обсудить.

Эта манящая дверь в запретный мир приотворилась лишь на узкую щёлочку, но мне было страшно даже заглянуть в неё, потому что я понимал -

обратной дороги может не быть. И почти на автопилоте я захлопнул её так, чтобы она никогда уже больше не отворилась: - Да нет, Игорь Сергеевич, я и правда не могу. Нет-нет. Спасибо большое

за приглашение.

И я повесил трубку, не дождавшись его контраргументов и даже не дав ему

попрощаться. Я знал - больше Агасфер не позвонит.

Я не был горд своим поступком. Более того, не был уверен, что сделал

правильный выбор. Я порвал на мелкие кусочки телефон Агасфера, чтобы

отрезать себе все пути к отступлению, но тут же попытался сложить

обрывки. Это было достаточно сложно, но у меня получилось. В следующем

же порыве я снова собрал всё в горсть и спустил в унитаз. Меня разрывали

противоречивые чувства. Первое укоризненно нашёптывало, что я упустил, потерял такую возможность узнать, понять, проверить то, что мучило меня

последние годы. Второе напускало ужас перед тем, что могло случиться, и

во что бы я тогда превратился. Я решил, что надо ходить в церковь как

можно чаще, может, тогда она оградит меня от новых соблазнов.

Несмотря на еженедельные посещения собора, ничто не менялось ни в моих

мечтах, ни в ощущениях. Я решил, что если у меня не получится

исправиться совсем, то, по крайней мере, надо сделать так, чтобы не

стало хуже. Поэтому если раньше я уединялся, чтобы разобраться в себе, то теперь, наоборот, старался всё время быть с Артуром или Катей - или с

ними обоими. Когда мы гуляли, болтали, смеялись, казалось, что жизнь

течёт своим чередом, и мои проблемы отходили на второй план. Чтобы

добиться этого эффекта, я стал больше общаться и с другими

одноклассниками, которые в большинстве своём оказались интересными и

ничуть не опасными людьми. Мы могли все вместе после школы пойти к

кому-нибудь в гости или просто сидеть на школьном крыльце и болтать ни о

чём. С ними было легко, потому что никто не подозревал о происходящем в

моей душе. Эта неизвестность защищала меня и хотя бы внешне делала

обычным мальчиком, старшеклассником, окружённым друзьями, с багажом

противостояния “матерей и детей”, которого никто из нас не избежал. Ну, а об остальном можно было не думать, пока снова не останешься один.

Возобновились и мамины собрания, но я посещал их с меньшей

регулярностью, сначала из-за работы, а потом просто потому, что отвык от

всех этих разговоров и не находил в них ни утешения, ни полезной для

себя информации. Я продолжал читать мамины книги, но с Верой Николаевной

старался не пересекаться.

Обычно я показывал квартиры после школы. Оператору было известно моё

расписание, так что каждый день я приходил домой, обедал на скорую руку

и куда-нибудь уезжал. Иногда, впрочем, приходилось пропускать уроки, если встреч было много и агентов не хватало. Мне не очень нравилось

работать по утрам из-за переполненного метро. Зимой в этом было ещё

меньше удовольствия, все были одеты в толстые куртки и шубы, места в

вагоне занимали больше, а потели как летом.

В метро самое главное, конечно,- встать в правильном месте. Сиденья

обычно были заняты, да и садиться не было никакого смысла: непременно

найдётся какая-нибудь старая ведьма, которая будет сверлить тебя

глазами, пока ты не встанешь. Козырное место было рядом с дверьми, там, где можно прислониться к сиденью. Тебя никто особо не толкает, все

проходят мимо, к тому же не надо заранее пропихиваться, готовясь к

выходу. А если ухитриться, то можно даже почитать между станциями.