http://submarine.id.ru/strizjak.php

Чтобы нашлись документы по этой теме, нужно время и желание многих людей. Пока что: взглянем, что нам говорит разрешенная цензурой литература. Необычайно интересное умолчание содержится в очерке В. А. Полещука в историческом сборнике "Краснознаменный Балтийский флот..." (1973). На сс. 250-261 бывший комдив подплава Полещук говорит о деятельности подводных лодок КБФ в 42-м году. Как положено, называется подводная лодка, затем её командир, затем комиссар. Таков железный закон исторического очерка.

"Подводная лодка "Щ-308" под командованием капитан-лейтенанта Л. Н. Костылева и военкома старшего политрука А. И. Кольского..." — именно "под командованием" военкома. Единоначалия на кораблях еще не было, только двоевластие. "...Подводная лодка "С-13" под командованием капитан-лейтенанта П. П. Маланченко и военкома старшего политрука А. К. Соловьева..." Так говорится абсолютно о каждой лодке. Единственная лодка, комиссар которой не упоминается вообще,— "Л-3" Петра Грищенко.

Имя комиссара "Л-3" вычеркнуто из официальной Cоветской истории. Таким образом поступали с именами изменников и лиц, которые были репрессированы и не реабилитированы. Записки А. Зонина о боевом плавании на "Л-3" в первый раз издавались еще в войну. Грищенко подчеркивает, что в послевоенных изданиях Зонин ничего в "Страницах дневника" не менял ("Соль службы", с. 242). Возьмем издание "Страниц..." 1981 года, в сборнике "Писатели Балтики рассказывают..." М., "Сов. пис.". Имени комиссара "Л-3" мы здесь опять не найдем. То есть, у Зонина написано: "Становлюсь в строй рядом со старшим политруком Хорватовым", и к фамилии дана сноска: "Фамилия изменена" (с. 203).

Занятно. У всего экипажа — истинные имена, а фамилия комиссара, политического бога, почему-то вымышлена. Занятно и то, что о комиссаре с вымышленной фамилией Зонин практически не упоминает. Краснофлотец сочиняет стихи, "заказанные Мефодием Хорватовым по случаю начавшегося возвращения в базу" (с. 224), и некий "бедный Мефодий" очень боится мин (с. 233).

Больше о "Мефодии Хорватове" у Зонина не говорится.

Но можно уловить неясную фигуру комиссара ещё раз. Зонин пишет, что "кто-то" сфотографировал его, Крона и Азарова на палубе лодки "Л-3" (с. 202). Снимок этот известен, он публиковался. И Грищенко пишет ("Соль службы", с. 136), что Зонина, Крона и Азарова сфотографировал на палубе "Л-3" его комиссар, старший политрук Михаил Федорович Долматов.

Долматов — Хорватов, есть созвучие. Михаил Федорович — Мефодий. Зонин не мог назвать имя комиссара, но означил его таким псевдонимом, чтобы каждый подводник понял, о ком речь. "Кто-то", "бедный Мефодий" — это намеренная грубость, издевка. В том, что комиссар заказывает стихи "по случаю возвращения в базу", мне видится злая шутка, понятная посвященным. Грищенко рассекретил имя комиссара — изъятое, вычеркнутое из истории Балтфлота. Зачем Грищенко это сделал? Я думаю, чтобы ввести имя Долматова в исторический оборот. Есть имя — значит, есть предмет разговора.

О первом комиссаре лодки "Л-3" А. И. Баканове Грищенко пишет много и с уважением. Баканов — настоящий боевой друг Грищенко. Имя Долматова Грищенко "упоминает". Таинственный раз ("Соль службы", с. 141) Грищенко рисует нам комиссара "в деле". Долматов важно объясняет матросам: в том, что лопнула крышка цилиндра дизеля, виноват не завод, а "обстановка похода". Боцман тут же красочно развивает комиссарский тезис: завод испытывает дизеля для подлодок в лаборатории, где все в белых халатах, а девушки с маникюром. Комиссар выглядит, мягко говоря, глуповато.

А в книге "Схватка под водой" ("Молодая гвардия". М, 1983, с. 93) Грищенко добавляет одну загадочную фразу: новые, научные методы торпедной стрельбы "вызвали "бурю возмущения" нашего Долматова".

В чем дело? Ответ мы найдем в письме Поникаровского в "Вечерний Петербург": Долматов в полнтдонесении обвинил Грищенко в трусости (!) — за то. что Грищенко стрелял залпами, а не по одной торпеде. Очень интересно. В той же "Схватке..." Грищенко цитирует воспоминания писателя А. Штейна: "...в стратегии Грищенко преобладали расчет, неторопливость, осторожность. Кое-кто на флоте, да и на лодке, кажется, эту осторожность склонен был считать за трусость, ну, скажем, робость..." (сс. 211-212).