How Humans Cooperate : Confronting the Challenge of Collective Action

Ритуал достигает конститутивной цели, наводняя органы чувств "изумленных" участников повторяющимися и избыточными сообщениями, которые ограничивают любую возможность рационального рассмотрения альтернативных пониманий того, что удостоверяется. Нейробиологически это происходит, когда, перегруженный многочисленными сенсорными входами зрелища, снижается активность в истощенной левой префронтальной части неокортекса, которая обычно подавляет эмоциональный ответ в миндалине. В результате участники такой сенсорно насыщенной и хаотичной сцены входят в эмоционально заряженное состояние нуминозности, поскольку, по выражению Дэниела Гоулмана (2013: 35), "мы наиболее склонны к эмоциям, заставляющим нас сосредоточиться, когда... мы отвлечены или когда мы перегружены информацией". Я предполагаю, что зрелище способно убедить человека присоединиться к социальной реальности, основанной на доминировании и привилегиях. Оно делает это, препятствуя рациональной оценке сообщений, закодированных в ритуале, в данном случае - центрального положения правителей в космической структуре и в управлении обществом.

Напротив, я бы отнес описанные мною ацтекские и греческие ритуалы к категории, которую Тамбиа называет регулятивными актами. Эти акты, по выражению Тамбиа (1985: 136), "ориентируют и регулируют практическую или техническую деятельность... не составляя ее фактически". В случае с ацтеками и афинянами ритуалы не воспроизводят напрямую ничего, приближающегося к тому, что можно было бы считать центральным структурным элементом их соответствующих политических систем; в каждом случае этот набор элементов довольно сложен, он состоит из правил, регулирующих поведение принципалов, определяющих роли властей, учитывающих мнение граждан, и других связанных с этим вопросов. Маловероятно и то, что ритуалы "поражали" своих участников, как в случае с балийцами; безусловно, процессионная дорожка, вымощенная сосновыми иголками, и статуя бога из кукурузного теста не были призваны вызывать мощные эмоциональные реакции в подкорковых отделах мозга зрителей. Вместо этого афинские и ацтекские ритуальные циклы были гражданскими ритуалами, которые стимулировали размышления о политии, предоставляя нарративный отчет о понятиях, основополагающих для коллективной функциональности общества. В частности, они служили для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что существует, в некотором смысле, несколько, но одинаково верных прочтений культуры.

В ацтекском и афинском обществах важные гражданские ритуальные циклы вписывали тех, кто представлял маргиналов, деревенских и сельских жителей, в основную социальную и культурную ткань общества. Например, в обоих случаях боги-трикстеры, Тескатлипока и Дионис, хотя и были потенциально трансгрессивными и маргинальными фигурами, а значит, потенциальными источниками зла или духовного загрязнения, не символизировали иррациональный "первобытный" или "дикарский" разум. Напротив, они представлены как обладатели достойного восхищения менталитета сельского человека, который, возможно, был неортодоксальным и коварным, но в то же время признавался хитрым, адаптивным и быстро соображающим. Подобные представления являются примером того, как архитекторы афинской и ацтекской культур искали способы превратить иерархически структурированные дуализмы в источники консенсуса, а не раскола.

 

Религия в процессе коллективных действий

"Вся власть гражданского правительства относится только к гражданским интересам людей, ограничивается заботой о вещах этого мира и не имеет ничего общего с миром грядущим... [и] . ...ни одно частное лицо не имеет права каким-либо образом ущемлять кого-либо в его гражданских благах из-за того, что он принадлежит к другой церкви или религии". (Джон Локк, 1689)

Акбар заложил основы светской правовой структуры и религиозного нейтралитета государства, которые включали в себя обязанность следить за тем, чтобы "ни один человек не подвергался вмешательству по причине религии, и любому было позволено перейти в религию, которая ему нравится"". (Amartya Sen 2005: 18, описывая политику правителя Великих Моголов Акбара)