Homo Viridae: человек как вирус

Если мы посмотрим и почитаем более ранние работы Карен Харди и её коллег, изучавших питание первых гоминидов по молекулам, найденным в окаменелых зубных налетах неандертальцев возрастом около 50 000 лет из города Эль-Сидрон, в Испании, то найдем множество свидетельств того, что зоофармокогносия с гоминидами дружат достаточно давно. В одном образце от женщины с абсцессом зуба команда определила соединения, которые, вероятно, происходят из тысячелистника и ромашки, достаточно горьких растений с низкой питательной ценностью, но известных своими лечебными свойствами даже сегодня. Позже генетики исследовали зубной камень того же неандертальца на других зубах и обнаружили ДНК тополя – дерева, которое содержит салициловую кислоту, естественное обезболивающее, используемое сегодня в виде аспирина, а также разновидность Penicillium. Возможно, крохотные фрагменты ДНК этих организмов случайно оказались во рту неандертальца, пока она спала на земле, жила на природе и экспериментировала с кулинарией. Но также возможно, что эта женщина страдала от зубной боли и дентальной инфекции и намеренно принимала определенные лекарства: антибиотик на основе пенициллина, обезболивающее на основе тополя и противовоспалительное из ромашки или тысячелистника. Если бы это было так, то Нобелевская премия должна была быть отдана этой женщине на 50 000 лет раньше, чем Флемингу. Но так ли всё просто?

Хотя идея самолечения растениями не является чем-то новым для палеолита, возможность активно изучать это явление и строить гипотезы появилась не так давно. Только в XXI веке мы научились восстанавливать химические биомаркеры и идентифицировать ДНК лекарственных растений. В большинстве своем помогает исследование зубного камня. Всё дело в том, что зубной камень возникает в результате кальцификации зубного налета и действует как ловушка для материалов, которые проходят через рот. Процесс образования зубного камня прекращается со смертью, именно поэтому зубной камень имеет высокую археологическую ценность. Всё, что оказалось вовлечено в его структуру и кальцифицировалось вместе с зубным камнем, было съедено при жизни и точно не попало в окаменелый рот случайно.

В первом исследовании образцы зубного камня гоминида из неандертальского поселения Эль-Сидрон были идентифицированы как Achillea millefolium (тысячелистник) и Matricaria chamomilla (ромашка). Мы не можем установить, в каких количествах, как часто и с какой целью гоминид употребляла их, но мы знаем, что они действительно содержат соединения, зарегистрированные и используемые сегодня, и практически не имеют питательных свойств. Более того, если тысячелистник иногда используется для придания аромата в кулинарии, то травоядные просто-напросто его избегают из-за горького вкуса. Дальнейшие исследования привели к обнаружению Penicillium rubens, а также остатков ДНК сосны и тополя, следов употребления Coprinopsis cinerea – вида грибов, условно съедобных и также содержащих лекарственные соединения.

Присутствие Penicillium rubens поднимает вопрос: а были ли известны гоминиду антибактериальные эффекты определенных форм растений/грибков в начале палеолита. Ведь, когда мы его открыли при участии Александра Флеминга в 1928 году, человечество не просто шагнуло вперед, мы уже вполне неплохо ориентировались в биологии и вовсю осваивали микробиологию. Возможно ли вообще было использовать «пенициллин» как антибактериальный агент, не зная совершенно ничего ни о его природе, ни о микрокосмосе, и не имея каких-то системных сведений? Не имея той самой науки, которая «искусство исцелять»?

У нас есть лишь редкие исторические примеры такого интуитивного лечения. В арабских конюшнях раннего Средневековья седельные язвы лечили Penicillium notatum, хотя микроскопии и осознания того, как этот процесс лечения работает, не было и подавно. Есть и другие примеры, которые я приводил выше, но в описанном случае с зубным камнем речь идет про палеолит. Использование лечебных свойств требует хорошего понимания растения, потому что многие из них могут быть ядовитыми, а иногда и смертельно опасными. Например, по всей Африке насчитывается около 330 видов растений из 162 родов, использовавшихся в качестве яда при охоте и рыбной ловле. При таком разнообразии лечение неизвестного неизвестным – идея гиблая. И, если в Средние века у нас была хотя бы письменность, системность монастырских или арабских записей, то животные имеют дело с ядовитыми растениями постоянно и в совершенно разных формах. Но при этом они сохраняют здоровье, выбирают полезные, и ещё умудряются иногда использовать опасные в лечебных целях.