- Вы видите, - продолжал Норт, - что любое дискретное состояние, взятое наугад из ряда описанных состояний, отвечает на этот вопрос. Можно бы, хоть это и расходится с нашими представлениями, ряд таких состояний считать метавременем Космоса. Однако я не стану применять такое определение, поскольку его физический смысл сомнителен и наверняка не имеет ничего общего со знакомым нам понятием времени, локально определяемым массой объекта.
Очевидно, трудно говорить об интуитивном восприятии обсуждаемой модели, однако представим себе множество звезд вместе с их излучением в обычном трехмерном евклидовом пространстве. Для единичной звезды, если принять ее за центральный пункт, излучение представляет собой как бы концентрические шары, разбегающиеся в бесконечность. Теперь взглянем на проблему иначе: не излучение покидает поверхность звезды, а размеры звезд, точнее, вся метрика пространства сжимается, - Норт сделал жест руками, - так, что в каждый следующий наблюдаемый момент каждая звезда оказывается на величину эйнштейновской постоянной меньше, чем в предыдущий. Как я уже показал, этому не подчиняются лишь частицы, лишенные массы покоя. Итак, концентрические шары излучения есть не что иное, как видимые нами изображения звезды в следующие друг за другом моменты ее наблюдения. При этом введенное преобразование носит такой характер, что для каждых двух звезд расстояние, измеряемое в новых единицах после видоизменения, численно равно тому же расстоянию в старых единицах до видоизменения, а кроме того, после видоизменения остатки их предыдущих поверхностей, то есть то, что мы именуем излучением, остаются концентричными в отношении каждой звезды до ее видоизменения.
- Значит ли это, - спросил юноша, сидевший позади Корна, - что, наблюдая какую-либо звезду, мы пересекаем взглядом по меньшей мере одну из ее предыдущих поверхностей?
- С такой формулировкой трудно согласиться, но я считаю, что сама по себе мысль правильная, - Норт улыбнулся. - Более того, с той же степенью неточности можно сказать, что мы находимся внутри бывшей оболочки любой произвольно выбранной звезды.
Кто-то с другого конца зала задал вопрос, которого Корн не расслышал.
- Да, - ответил Норт, - при таком подходе так называемая скорость света качественно отличается от других скоростей. Впрочем, из рассмотрения нашей модели ясно, почему она представляет собой скорость ограниченную и недостижимую для тел, имеющих массу покоя, и это есть вывод, а не исходное положение.
- А путешествия во времени? - спросила женщина из первого ряда.
- Увы, не в этой модели. Время, точнее, последовательность событий в нашей модели носит однозначный необратимый и объективный характер. Не чуждое древним философам подозрение, что время есть лишь способ восприятия света, должно быть отброшено.
- Не нравится мне его теория, - шепнул кто-то рядом, и Корн увидел, что справа на соседнем кресле сидит Готан.
Норт говорил что-то еще об инфракрасном смещении галактик, о том, что механизм смещения остается прежним, только величины постоянных видоизменений были некогда иными, но Корн его уже не слушал.
- Привет, Готан, - сказал он тихо.
Готан внимательно взглянул на него.
- А, манипулянт! Привет. Как с поездкой?
- Какой поездкой? Видишь, повышаю свой уровень.
- Интересуешься?
- Именно, - ответил Корн, силясь вспомнить, зачем, собственно, пришел.
- Я - нет, - шепнул Готан. - Но старик, то есть Норт, встретил меня и пригласил. Неловко было отказываться. В конце концов, с ним здесь считаются. Сегодня у нас свободный день, и я собирался выехать.
- Первый факт, над которым следует задуматься, - продолжал Норт, - есть особое свойство скорости распространения света. Возникает подозрение, что ее физический смысл абсолютно и качественно отличается от всяких иных скоростей. Это не может быть случайностью. Возможно, речь в данном случае идет о чем-то совершенно ином. В нашей теории скорость света - это скорость видоизменения, скорость сжатия Вселенной, если вообще можно говорить о сжатии, коль оно является извечным состоянием. Участвуя в процессе сжатия, мы пересекаем ранее существовавшие оболочки звезд и воспринимаем это как излучение. В данной модели парадокс Ольбертса перестает быть парадоксом...
- Меня учили иначе, - шепнул Готан. - Не знаешь, как оно обстоит в действительности?
- Не знаю. Не знаю, что значит "в действительности".
Кто-то коснулся плеча Корна, потом схватил его за руку. Через Готана к нему наклонялась Эльси.
- Пойдем!
- Куда?
- Хочу с тобой поговорить.
Он встал, и они вместе пробрались до конца ряда.
- Что случилось? - спросил он, когда они были уже у выхода.
- Ты избегаешь меня, Стеф. Почему? Сегодня я несколько раз пыталась связаться с тобой. Ты не отвечал. Я знаю, что ты был у себя.
- Что тебе надо?
- Не говори со мной так.
- Ну хорошо, что ты от меня хочешь?
- Просто хотела тебя увидеть. Что в этом плохого?
"Не понимаю, что ей от меня надо? - подумал Корн. - Я видел ее дважды. На один раз больше, чем следует".
Они вышли из корпуса. Уже стало жарко.
- Когда можно к тебе зайти? - спросила Эльси.