He is gone

Однако у него имелся младший брат. Совсем не воин, совсем не герой. Любящий музыку и книги. В прежние времена такого непременно запихнули бы в монастырь. Но теперь это как-то не принято. И юная королева увидела его — и судьба их была решена.

Потом, в Италии, я услышал историю, весьма близко напоминающую эту. Паоло и Франческа, да. Но их двойники остались невоспетыми. На севере любовные трагедии не в чести. Хотя эта тоже закончилась убийствами.

Не знаю, когда они стали близки. Никогда не спрашивал. Думаю, что времени и возможностей у них было предостаточно. Король — теперь он уже был королем — не слишком обременял королеву исполнением супружеских обязанностей. Его больше устраивали обозные девки и служанки. У него их было множество, но сына сумела родить только одна. Дочка придворного шута… как же ее звали? Хильда. Точно. Хильда, Я ее не помню, может быть, и не видел никогда, но историю ее знаю. Слышал ее неоднократно.

Шут простил блудную дочь, да что там — кудахтал над внукам как наседка, с рук не спускал. Может, надеялся на невероятное его возвышение, не зря же бастарда назвали древним именем, означавшим «король богов», «король асов» — и это внука шута!

А законного наследника все не было и не было. И вот, наконец, он появился. Появился я.

Не стану описывать праздников, разразившихся по этому поводу, благодарственных богослужений, дождя из драгоценностей, осыпавших мою колыбель. При желании об этом можно прочесть в хрониках. Гуляний по всей стране было столько, что народ помнил этот день десятилетиями. А я, по понятной причине, ничего помнить не могу.

Король ничем не выдал, будто не верит, что я не его сын. Впрочем, вру, был слчай, когда он сорвал злобу на послах, собственноручно вышвырнув их из саней в снег, чем снова заслужил восхищения простонародья.

А вот начет всего прочего… В тот год он много бывал в походах. Дома почти не бывал. Даже в самый день моего рождения он отсутствовал — дрался на поединке с братом норвежского короля (ох, как потом аукнулся стране тот победоносный поединок!) Но, заподозрив правду, он не завопил во всеуслышание, что стал рогоносцем, не убил жену и ребенка. Ведь он был королем не по праву рождения, а по праву брака. И, если б он избавился от жены, все прочие ярлы, претендующие на трон, взялись бы за оружие. Он не смог бы одновременно продолжать свои завоевания и подавлять мятежи. Поэтому король сохранил хорошую мину при плохой игре. Он даже настоял, чтоб меня назвали его именем — и примас совершил обряд крещения в соборе, под рев хора и гром органа.

Но все это было притворство. С самого начала старый король задумал избавиться от меня. Он хотел видеть своим наследником того, кого считал сыном без всяких сомнений. Пусть даже для этого не было никаких законных оснований.

Насколько я понимаю, почву для осуществления своего плана он начал готовить сразу после моего рождения. За границу был послан сын одного из близких королевских соратников — молодой человек не без способностей, а главное, безоговорочно преданный суверену. Звали его Хорас. Местом своего пребывания он избрал Виттенберг, университетский город. Почему именно Виттенберг? Почему не более старинные и почтенные университеты — в Болонье, Париже, Оксфорде, Саламанке (хотя о Саламанке я лично невысокого мнения)? Может быть, именно из-за своего провинциализма. А может, потому, что именно в те годы Виттенберг снискал печальную славу центра новой ереси, захлестнувшей Германию. Она увлекла и Хораса, к тому времени именовавшего себя на латинский лад Горацием. Он хорошо вписался в университетские круги, а помощью денег, присылаемых ему королем, вскоре вошел в попечительский совет университета, несмотря на свою молодость.

Когда меня вывели из-под опеки мамок и нянек, король категорически заявил, что в целях большей безопасности его сын должен жить и воспитываться за границей.

На самом деле меня должны были убить, а на моем месте возник бы королевский бастард, Хильдассон. И жить там, пока не перестанет быть заметна разница в возрасте — он был старше года на четыре или пять. Мне тогда было три года, и разница между нами была очевидна. Хильдассона забрали у матери и увезли под опеку Горация. Очередь был за мной. Но тут план старого короля дал сбой. Дело в том, что он поделился своей затеей с шутом. Решил порадовать старика — мол, внука вместо шутовского колпака ждет корона. А старик все рассказал моему отцу. Причина проста. Для дочери его, давно брошенной любовником, вся жизнь была в единственном чаде. Когда у Хильды забрали ребенка, она утопилась.

Шут поведал отцу все, поставив единственное условие. Имя, под которым я буду жить, будет напыщенным королевским именем его внука. Странно? Пожалуй, после гибели Хильды старик начал потихоньку трогаться умом. Вскорости он спился и умер.

Отец, при всей своей слабохарактерности, на сей раз действовал быстро и решительно. Те, кто увозил меня, были схвачены и убиты. Они стали первыми жертвами, которые отец принес ради меня, но не последними. А меня увезли в Италию, где я и вырос.