H2O

— Они по всему побережью, вы в курсе? — негромко спросила Анна.

— Я догадываюсь.

— Вы будете молчать? Я имею в виду, не только вы лично — все жители поселка? Это же ваше море.

Ну и бессмыслицу мы несем. Как будто если организовать в поселке — ну, допустим, во всем прибрежном регионе — массовые волнения и протесты, это может что-нибудь изменить. Виктор наверняка все предусмотрел, продумал, обезопасил себя и свой сумасшедший проект в том числе и с этой стороны. Сколько можно, в самом деле, продолжать его недооценивать.

— Вы давно живете в наших краях, правда, госпожа Свенсен? — он прищурился, и она кивнула. — Вы должны знать, насколько необязательна здесь весна. Однако обычно она все-таки наступает. Так или иначе.

Анна переступила с ноги на ногу; под каблуком крахмально скрипнул снег. Усмехнулась:

— Не знаю — насчет весны.

Йона сделал широкий жест, будто обвел циркулем дугу побережья:

— Как только они заработают, весна придет. Однако «после» и «вследствие», как известно, разные вещи.

Внезапно он начал ее раздражать. Все эти глубокомысленные банальности, никакой конкретики, а главное — равнодушие. В прищуренных старческих глазах, в узкой руке, опущенной на холку послушной собаки. Как будто не его мир обрушивается сейчас в тартарары. А может, Виктор на это и рассчитывал. Потому и развернулся здесь — в холодной стране, где люди инертны и флегматичны, где каждый видит перед собой только бесконечное колесо смены времен года и сезонов рыбной ловли. Где и в воздухе, и в воде отсутствует, словно лишний химический элемент, само понятие свободы. Все правильно. У него, без сомнения, получится.

— Вы, я вижу, философ, Йона, — жестко сказала она. — Но вам больше негде выгуливать собаку.

Не прощаясь, пошла вверх по улице, мимо гаражей и границы взрытой земли. Собиралась вернуться к машине, но случайно свернула не в ту сторону. Кажется, уже не в первый раз за сегодняшний день.

* * *

С девушкой Анна пересеклась почти на крыльце его дома. Та сбежала только что со ступенек, еще сохраняя ускорение в стремительной походке, — а перед этим тарабанила в дверной косяк, и мы, подходя, неплохо разглядели ее со спины, высокую, энергичную, рыжую, в ярком комбинезоне. Теперь анфас.

— Ой.

Она отшатнулась, едва избежав столкновения. Затормозила под нашим пристальным взглядом: в полумраке «Колеса», где мы их как-то видели вдвоем, не рассмотреть деталей. Красивая, пожалуй — тем северным типом красоты, который не допускает недосказанности, недочерченности, малейшей доли неопределенности в четких чертах. И ей не больше двадцати пяти.

Молодая.

Определение, которое тихой сапой — и не скажешь, когда, — переместилось из естественного самоощущения во вне, в атрибуты чужого, враждебного лагеря. Их слишком много вокруг, молодых, они плодятся с каждым годом в геометрической прогрессии, и все труднее смириться с тем, что это естественно, что это жизнь… а ведь до недавних пор нам нечего было с ними делить.

Девушка на мгновение обернулась к запертой двери, потом посмотрела за спину Анны, мысленно прикидывая ее путь, который явно не мог лежать мимо, в какое-то другое место. И наконец решилась:

— Простите… Вы к Олегу? Вы не знаете, где он?

Ее женская логика умиляла, равно как и голосок с неуверенными нотками неподготовленной студентки. Ему, наверное, тоже нравится, безжалостно признала Анна. Нет, «нравится» — не совсем то слово; его устраивает.

— Он уехал, — сказала нейтрально, без единого оттенка. — Несколько дней назад. Видимо, еще не вернулся.

— Куда?

— Разве он вам не сказал?

Они так и стояли одна напротив другой под крыльцом. Естественный подъем дороги делал рослую подружку Олега еще выше, и Анна держала подбородок упрямо вздернутым, как если бы стремилась что-то доказать или опровергнуть. Она работает в банке, мы знаем: в другой раз после обеденного перерыва провели шпионским хвостом от самого «Колеса». Возможно, не дура, и даже скорее всего. Она устраивает его во всем.

— Я приехала за лыжами, — вдруг сказала девушка. — У Олега остались мои лыжи. Я только хотела забрать.

Анна приподняла брови. Вот оно, значит, как. Поссорились. Бывает.

— Логично было бы сначала позвонить.

— Наверное. Но он никогда раньше не уезжал надолго.

А ты хотела нагрянуть без предупреждения, приятным сюрпризом, снежным обвалом на голову. За лыжами; разумеется. Такие, как она, всегда заранее заботятся о том, чтоб было за чем вернуться. Вряд ли отдавая себе в том отчет, у них оно получается естественно, само собой. Такой вот биологический вид женщин, кардинально отличный от нашего. Мужчине может казаться, что он главный, что полностью владеет ситуацией, контролирует границы, из-за которых не должны выходить удобные ему отношения — все равно он обречен и рано или поздно капитулирует. Поскольку данный вид физически не в состоянии воспринимать мужчину иначе, нежели добычу.

Между тем девушка тоже рассматривала Анну, и не менее пристально. Правильно, другую она способна воспринимать только в одном качестве: как соперницу. Немолодую, а потому, пожалуй, безопасную.

— Я пойду.

— Подожди.