Гвен Винн

– Молодая леди! – ядовито отвечает та, качнув головой с изобилием завитых локонов. – Всего лишь фермерская дочь.

– Ага! – восклицает второй пьяница, подражая манерой речи джентльменам, – всего лишь дочка деревенщины! Но красивая девица!

– Дьявольски красивая! – подтверждает первый, больше не обращаясь к барменше, которая презрительно поворачивается к ним спиной. – Дьявольски красивая! Никогда не видел соблазнительней! Какая замечательная рыбка растет у фермера! Послушай, Чарли, ты не хотел бы продать ей пару лайковых перчаток – лучшей работы. И помог бы их одеть?

– Клянусь Юпитером, да! Хотел бы.

– А может, лучше туфельки? Какие у нее ножки, а? А что если мы пойдем за ней и посмотрим, куда она направляется?

– Замечательная мысль! Давай!

– Хорошо, старина! Мой метр готов – пошли!

И больше не обмениваясь профессиональной терминологией, они выскакивают из гостиницы, оставив недопитыми стаканы с шипучим напитком – который быстро выдыхается.

Но их ожидает разочарование. Ночь черна, как Эреб[75], и девушки нигде не видно. Они не могут понять, в каком направлении она ушла, а если спросить, их высмеют, если не хуже. К тому же они не видят, у кого можно было бы спросить. Мимо проходит темная тень, по-видимому, фигура человека; но ее так плохо видно и движется она так быстро, что они не окликают.

Ну, если сегодня не удалось увидеть «дьявольски красивую» девушку, может, повезет завтра, в церкви поблизости.

Мысленно решив завтра зайти туда помолиться и вспомнив распечатанную бутылку шампанского на стойке, они возвращаются, чтобы закончить ее.

Допив бутылку и выпив дополнительно несколько порций би-энд-би[76], они перестают думать о «дьявольски красивой» девушке, на руки которой им хотелось натянуть лайковые перчатки.

А между тем та, которая так заинтересовала добрых джентльменов, идет по дороге, проходящей мимо дома вдовы Уингейт, и идет быстрым шагом, хотя не всегда. Время от времени она останавливается и стоит прислушиваясь, вопросительно поглядывая на дорогу. Она ведет себя так, словно ждет, что услышит шаги или дружеское приветствие.

Шаги за ней действительно раздаются, но она их не слышит; да они доносятся и не с того направления, с которого она ждет. Напротив, они сзади и очень легкие, хотя делает их тяжелый мужчина. Но он ступает очень осторожно, словно идет по птичьим яйцам, и, очевидно, желает, чтобы она не подозревала о его близости. Он совсем близко, и будь света немного побольше, девушка увидела бы его. Но в темноте он может быть совсем рядом; ему помогает тень деревьев и то, что девушка занята своими мыслями и смотрит только вперед.

Преследователь держится за ней очень близко, но не подходит. Когда она останавливается, он делает то же самое; когда она снова идет, он тоже. И вот быстрая ходьба продолжается с несколькими перерывами.

Напротив дома Уингейтов девушка задерживается дольше. На пороге стоит женщина, но девушку она не видит, не может увидеть из-за густых зарослей падуба. Девушка осторожно раздвигает ветви и внимательно разглядывает, но не женщину, а окно – то единственное, в котором виден свет. И не столько окно, сколько стену. На пути в «Уэльскую арфу» она видела две тени, мужскую и женскую. Женщина в дверях – это миссис Уингейт; мужчины, ее сына, нет.

– Он уже под вязом, – говорит сама себе Мэри Морган. – Я найду его там, – добавляет она, неслышно минуя ворота.

В двухстах ярдах тропа отходит от дороги. Ступеньки показывают направление на дорогу.

Девушка задерживается только для того, чтобы убедиться, что на ступеньках никого нет, и легкой поступью продолжает двигаться по тропе.

Тень за ней делает то же самое, словно девушку преследует призрак.

Теперь, в густой темноте узкой тропы, под толстым пологом листьев, тень приближается еще больше, едва не касаясь девушки. Если бы на лицо преследователя падал свет, картина была бы достойна самого ада; свет показал бы руку, крепко сжимающую рукоять длинного ножа; время от времени рука нервно достает нож из ножен, словно собирается всадить лезвие в спину той, что идет впереди едва ли в шести футах.

И вот с такой ужасной и близкой опасностью за спиной Мэри Морган идет по лесной тропе, ничего не подозревая; она радостно думает о том, кто ждет ее впереди, и некому предупредить ее, некому прошептать слово «Берегись!»

Глава двадцатая Под вязом

Джек Уингейт не только в одном смысле обманул мать. Первый обман – то, что он отправляется на переправу за тросом и смолой; второй – что он вообще туда идет – потому что двинулся он в противоположном направлении. Выйдя на дорогу, он поворачивается лицом к Аберганну, хотя цель его – большой вяз. Добравшись до дороги, он пригибается и так и движется за зарослями падуба, чтобы его не увидела добрая женщина, стоящая на пороге.

Тьма помогает ему в этом; поздравив себя, что так ловко вывернулся, он идет по дороге.

Добравшись до ступенек, он останавливается и говорит: