Гвардия не горит!

Что за пароль? Только начало его. Девушку жалко, не каждая найдёт в себе силы и мужество пойти во вражеский тыл в чужом обличье. А он даже не знает её настоящего имени, впрочем, фамилии тоже. Ох, не зря поговорка про женщин существует, не на пустом месте родилась. Нельзя разведчицу неупокоенной бросать, как-то не по-человечески, да и не поступают так в разведке. Илья начал ножом могилу рыть, вспомнил о сапёрной лопатке в багажнике машины. Мала лопата, но всё же лучше ею работать, чем ножом. Земля мягкая, только корневища деревьев мешают, приходится штыком лопаты рубить. Углубился на метр. Потом вытащил девушку на землю, снял китель с неё, обернул голову, опустил в могилу. Снова взялся за лопату, засыпав, уложил сверху дёрн. Если не знать, то и не подумаешь, что могила. Место запомнить надо, чтобы потом на карте нашим показать.

Постояв у изголовья могилы, вспомнил несколько слов из Библии. На фронте, под обстрелами и бомбёжками, все – коммунисты и беспартийные, атеисты и воцерковлённые люди, рядовые и командиры – начинали Бога поминать, только он один защитить от смерти может. Не признавались друг другу, но и молитвы читали, и крестики в нагрудном кармане носили.

Посмотрел на часы – четыре часа пополудни. Надо ехать, скоро комендантский час. К немецким военнослужащим он не относился, но патрули особую бдительность проявляют. Если полицейские из русских предателей будут, то к немцу не подойдут, побоятся. А вот солдаты из охранного батальона или жандармерии – запросто.

Усевшись за руль, автомат положил на соседнее пассажирское сиденье. Эх, лучше бы обошлось без стрельбы. Если на задании дело до стрельбы доходит, считай, сорвано задание. Подготовка слабая была, не всё учли, не там пошли. Очень редко удавалось выкрутиться после огневого контакта. Одно утешало – не зря жизнь свою отдала, двоих немцев за неё Илья убил. Хотя утешение и слабое.

На голове у Ильи кепи, униформа цвета «фельдграу», со стороны – вылитый фашист. А останови его патруль или застава – и сразу провал. Однако обошлось. На мосту полицейские стояли, при виде легковой машины и немца за рулём вытянулись, винтовки на караул вскинули в приветствии.

Через полчаса Кромы показались. Илья осмотрелся – не видит ли кто? В лес свернул, закопал в ямке солдатский ранец с рацией, замаскировал. На дереве рядом ножом зарубку сделал, иначе потом не найдёшь. Въехав в Кромы, двигался медленно, стараясь прочитать таблички с названиями улиц. Одну улицу проехал, вторую, третью. Остановился у прохожего, на намеренно ломаном языке спросил, где улица Первой конной армии. Прохожий показал.

– Данке.

Илья тронул машину, в зеркале заднего вида увидел, как прохожий сплюнул вслед. Вот и нужная улица. Проехав немного, нашёл нужный дом. У ворот мотоцикл с коляской стоит. Илья рядом машину припарковал. Автомат на грудь повесил по-немецки: стволом вправо. По-хозяйски, всё же немца играл, распахнул калитку, увидел в окне мелькнувшее лицо. Поднялся на крыльцо, а уже дверь отворили, без стука. На крыльцо вышел в полувоенном френче, с повязкой «полиция» на рукаве мужчина, поздоровался по-немецки. Хозяин? Крамер или нет? Смешно и нелепо будет, если на приветствие на немецком немецкий солдат ответит по-русски. Илья кивнул:

– Герр Крамер?

– Я.

– Мы одинаково… – начал Илья первые два слова пароля. Увидел, как удивлённо вскинулись брови начальника полиции.

– Э, пройдите в избу, я один.

Илья прошёл за хозяином. Крамер уставился на Илью выжидательно. Надо было полностью назвать пароль. А как назвать, если не знаешь? Илья решил говорить начистоту:

– Я советский разведчик, направлен к вам с радистом. Радиста смертельно ранили, она успела назвать только часть пароля. Рация цела, я её спрятал. Хотите – заберите, не верите – я исчезну.

У хозяина вид ошарашенный. Это могла быть провокация гестапо, но уж больно грубая и нелепая. Стоит согласиться – последуют арест, пытки и расстрел. А если всё, что сказал Илья, правда? Рация нужна как воздух, без неё не передать важных сведений. Крамер на какое-то время задумался. Илья его прекрасно понимал. Крамер определился:

– Хорошо, так и быть, поверю, у меня нет выбора. Где рация?

– Километра два от Кром, в лесу.

– Немецким языком владеешь?

– Нет.

Крамер удивился:

– Как же они тебя послали?

– Радистка язык знала, и форма, и документы на эсэсовку. А я лишь сопровождать её должен и рацию с питанием нести. Моя встреча с вами не планировалась.

– Подожди, а машина чья?

– Гауптмана, с ним и его водителем стычка произошла.

– Твою мать! Машину срочно убирать надо! Так, едем. Ты на машине, я за тобой в отдалении на мотоцикле. Забираем рацию, я возвращаюсь, а ты исчезаешь вместе с машиной. Не надо, чтобы нас видели. Машина – улика. Немцы землю рыть будут в поисках пропавшего гауптмана.