Гвардии Рон

Размышляя в таком утешающем ключе, Рон дождался прибытия комиссара со свитой.

В свиту входил личный адъютант, трое опытных гвардейцев, какая-то мутная слепая барышня, а также младший комиссар Бартоломей Вингос.

— Вот и он. — указал последний на Рона. — Капрал Уизли, тот самый.

— Здравствуй, гвардеец. — приветствовал Рона комиссар Йеремия Зайбер.

Это был двухметровый мускулистый дядька лет сорока, бритый наголо, в глазах видится неживой зеленоватый огонёк аугметики, физиономия покрыта характерными химическими ожогами, через всю шею проходит шрам, часть шеи также аугментирована, правой скуле имеется пластина аугметики, одет как классический комиссар: черно-золотой мундир, черный кожаный плащ с красной изнанкой, а также форменный багровый кушак. На поясе комиссара висели цепной меч, тщательно вычищенный и блестящий, и болт-пистолет, калибром не меньше тринадцати миллиметров.

— Здравия желаю, комиссар, сэр! — вскочил Рон и чуть не свалился на пол, тем не менее умудрившись в конце концов вытянуться по стойке «смирно».

— Ложись обратно. — разрешил ему комиссар Зайбер. — По уставу, гвардейцы, находящиеся на лечении в госпитале, имеют право не выполнять приветствие старших по званию по форме, используя только вербальную часть приветствия. Поэтому впредь не вскакивай с больничной постели. Знаешь, зачем мы здесь, капрал Уизли?

— Никак нет, комиссар, сэр! — ответил Рон.

— Мы здесь потому, что ты притащил с той стороны довольно интересную голову, капрал Уизли. — усмехнулся комиссар Зайбер, вытащив из кармана брюк портсигар и достал оттуда сигариллу. — Настолько интересную, что командование дало приказ на подключение этой головушки к системе питания... Это стратегически важная головушка, но вот заковырка в том, что... Куришь?

— Так точно, комиссар, сэр. — подтвердил Рон.

— Тогда держи. — вручил ему портсигар комиссар. — Кури.

Рон извлёк тёмно-коричневую сигариллу из портсигара, воспользовался зажигалкой типа «зиппо» и с наслаждением втянул сизый дым.

— Хорошие, да? — с улыбкой спросил комиссар, делая сильную затяжку. — Значит, подключили мы эту хаоситскую тварь к системе жизнеобеспечения, заперли в самом надёжном бункере из доступных и начали пытать. К несчастью, эта тварь буквально наслаждается пытками и быстро регенерирует, плюясь слюной с непонятной заразой.

Рон курил, нервно поглядывая на младшего комиссара, который, казалось, был равнодушен к происходящему и смотрел в окно.

— Ломали её активно, но что-то не получается у наших специалистов, адамантиевый орешек. — посетовал тем временем комиссар. — И знаешь, что интересное случилось буквально три часа назад? Эта тварь сказала, что будет говорить только с тобой. А ты, наш возможный ключ к расколке «языка», как открылось мне два часа назад, вчера жестоко побеседовал с журналистами и почти сразу слёг со страшной болезнью в госпиталь. Ногу, кстати, нормальную поставили?

— Так точно, комиссар, сэр! — подтвердил Рон.

— Это я походатайствовал. — сообщил комиссар. — Ты парень перспективный, о тебе говорят как о человеке, который получает задание и делает всё возможное и невозможное, чтобы выполнить его. Такие люди нужны Империуму. Как только мы уладим все наши дела, будь добр нормально ответить на вопросы журналистов, а то они жалобу в штаб полка написали, что ты грубый и неотёсанный солдафон, разговаривающий исключительно матом.

— Будет сделано, комиссар, сэр! — заверил его Рон.

— Ходить он уже может? — уточнил у хирургеона комиссар.

— Да, может. — подтвердил Спасов. — Правда, нам нужно минут сорок на освоение и настройку.

— Даю вам пятьдесят минут. — комиссар направился к выходу.

Как только свита покинула палату, хирургеон тяжело вздохнул.

— Ну дела, да, дела. — произнес Спасов, затем указывал рукой на ближайший стул. — Встань и как можешь дойди до стула...

*Два часа спустя*

— ... попытайся выяснить численность, наличие или отсутствие производств боеприпасов, оснащенность боеприпасами, а также работоспособность заводов по производству бронетехники. — перечислял Рону требуемое младший комиссар. — Вообще любую информацию. Но если ничего не узнаешь, не страшно.

Рон и подумал, что шансов на успех очень мало. Если только...

Его завели в подземный бункер, где на лифте спустили на самый нижний уровень.

— Всё, заходи, просто попытайся разговорить её, веди беседу, нам важно узнать от неё вообще хоть что-то. — напутствовал Рона младший комиссар.

Перед Роном отворилась бронедверь и он вошел внутрь.

Помещение за дверью было пустым — просто рокритовая коробка, только в центре, на постаменте стояла голова хаоситской колдуньи, насаженная на спицы и присоединенная трубками к системе жизнеобеспечения.

— О, узнаю моего милого убийцу... — усмехнулась колдунья, словно не является говорящей головой, стоящей на постаменте.

— Меня ты хрен забудешь, мерзкая еретичка. — недобро улыбнулся Рон. — Самая лучшая часть того дня — когда я отрезал твою поганую голову от твоего поганого тела.

Рон бы начал разговор не так, но тут разговоры по-другому не поймут.