Гвардии Рон

Рон собирался уже было бежать, но тут его посетила безумная мысль. Он замер, наблюдая, как семиметровую махину дредноута обгоняют двое астартес Хаоса.

— Репаро Максима! — с улыбкой выкрикнул Рон, направив палочку на дредноута.

Разумеется, даже невооруженным взглядом со стороны было видно, что дредноут повреждён, причём серьезно. Настолько серьезно, что если бы не демонические аналоги сервоприводов и органические панцири-заплатки на броне, дредноут считался бы полностью непригодным к ведению боевых действий. То есть, без демонической поддержки, он бы так не носился. Но дредноут — это механизм. А механизмы можно чинить «Репаро». И чем больше повреждений, тем мощнее...

Разряд. Молния ударила в ближайшего астартес и Рон был почти уверен, что слышал вопль.

Наверное, было бы глупо ремонтировать основную ударную мощь врага, но Рон делал ставку на то, что объект внутри ремонтируемого механизма вообще превратит в хорошо пропечённый ростбиф. Дредноут завалился на спину, продолжая усеивать пространство мощными разрядами молний. Бригада Смерти, так и не поучаствовавшая в бою, была испепелена в рамках десятков секунд. Неудачно вышло, что они пошли в атаку вместе с дредноутом.

Второй астартес, чудом избежавший попадания молнии, был в очередной раз пойман заклинанием замедления и методично расстрелян в череп из снайперского лазгана. С четвертого выстрела Рон отметил пробой керамического шлема, но лишь пятый выстрел пробил усиленный череп космодесантника.

«Плохо, наверное, жить, когда в голове сплошная кость ото лба до затылка...» — мысленно усмехнулся Рон, с запозданием обратив внимание на колдунов.

На него было направлено два психосиловых посоха. Колдунище № 1 — упитанный дядька годов за сорок, вдруг запылал до боли знакомой расцветки пламенем, а второй выпустил на Рона какое-то фиолетовое облако и запылал огнём.

Рон выставил подальше от себя ещё два «Протего», чисто на всякий случай, а то знает он этих колдунов...

Облако стремительно врезалось в щиты и Рона снова накрыло. Слабость охватило всё тело так, словно он скопировал танк «Леман Русс» с усиленным восьмиблочным аккумулятором.

Подкосившись, Рон упал на пол. Хотелось, чтобы всё это закончилось поскорее, но убивающая его слабость всё не заканчивалась.

«Фините, фините...» — то ли думал, то ли шептал Рон.

Это было самое худшее ощущение, которое он ощущал в жизни. К боли привыкаешь, это обычная вещь в его поганой жизни. Но вот эта слабость. То, что он испытал на полигоне при копировании лазгана с батареей и штативом — ерунда, лишь пять процентов того, что он испытывал сейчас.

Это не боль, это что-то хуже. Намного хуже.

Краешек сознания, который не был так поглощен переживанием незабываемой поганости ощущений, зафиксировал шевеление тела одного из астартес Хаоса.

Ублюдок неуверенно поднялся на ноги, затем не удержал равновесие и упал обратно. Не решаясь больше вставать, хаоситский космодесантник пополз к Рону с вызывающим удивление упорством. Его прожарило мельта-бомбой, у него нет левой руки, левой части туловища и одна из ног обжарена до хрустящей корочки. И именно этой ногой он сейчас тёрся о довольно шершавый рокрит.

Рон попробовал взять своё тело под контроль, но ничего не получалось. Он лежал фактически овощем, всё видящий, испытывающий неописуемое страдание, но ничего не способный поделать с ползущей к нему смертельной угрозой.

Казалось, шли часы. Астартес хаоситов терял сознание, затем снова оживал и продолжал ползти. Рон частично овладел своими ногами и пытался отползать, но рюкзак зацепился за что-то и зафиксировал его на одном месте.

Рон не хотел умирать вот так. Обессиленный, неспособный оказать сопротивления, даже рукой пошевелить в свою защиту. Это подло, это хуже, чем быть задушенным змеёй в лондонской канализации. Там хотя бы был полноценный враг, пусть и гигантская змея, а здесь... генетически модифицированное барбекю-убийца.

Эта вселенская обида на судьбу неожиданно придала сил для борьбы. Рон сумел заново овладеть руками. Неверными движениями, с восьмой попытки, он высвободил рюкзак, зацепившийся ручкой за торчащий из рокритового пола крупный металлический осколок.

Отползая подальше от неуклонно приближающегося космодесантника, Рон давал себе кратковременные передышки, которые тратил на расстёгивание кобуры. Надежды на стаб-пистолет было мало, керамитовый шлем всё ещё был на космодесантнике, но даже если бы и не был — в текущем состоянии Рон себе в голову не попадёт, не то что в такую далёкую, аж в двадцати метрах, цель. Руки тряслись, сбивались, штурмовые перчатки не позволяли плотно зацепить внезапно ставшую такой скользкой застёжку.

Космодесантник что-то непрерывно хрипел, это стало ясно, когда до Рона ему оставался десяток метров. Наконец, застёжка слетела с кобуры, и кажется, что это была случайность, а не результат действий Рона. Теперь задача посложнее — вытащить пистолет.

Рука дрожала от напряжения. Рон вытащил пистолет с первой попытки, поднял его докуда смог и положил на правую ногу, пытаясь таким образом его стабилизировать и хоть как-то прицелиться.