Гвардеец Барлаш

– Нет.

– Ну так напишите что-нибудь такое, чтобы он понял, от кого послание, но не больше: меня могут подстрелить. Только ваше крестное имя.

Она подписалась – «Дезирэ».

Барлаш тщательно сложил бумагу и засунул ее за подкладку старой войлочной шляпы Себастьяна, которая перекочевала к нему. Он повязался шарфом, как это делают зимой жители балтийских берегов.

– Остальное предоставьте мне, – сказал Барлаш и с лукавой гримасой вышел из дома.

В этот день Барлаш не вернулся. Дни были короткими, так как уже наступила середина зимы, а на следующий день, когда он пришел, было уже совсем темно и очень холодно. Барлаш послал Луизу наверх за Дезирэ.

– Прежде всего, – сказал Барлаш, подчеркивая каждое слово ударом пальца по тыльной стороне руки, – французы укрепятся в Данциге. Начнется осада. Как бы хозяин не совершил ошибку. На этот раз осада будет не такая, как в прошлый раз. Тогда Parai находился вне города; теперь он будет внутри его. Он постарается продержаться в Данциге, пока не наступит конец Света.

– Отец не покинет Данциг, – сказала Дезирэ. – Он так сказал. Он знает, что идет Рапп, а за ним следуют русские.

– Но, – прервал ее Барлаш, – он думает, что Пруссия пойдет против Наполеона и объявит ему войну? Это может случиться. Кто знает? Вопрос заключается в другом: можно ли уговорить хозяина покинуть Данциг?

Дезирэ отрицательно покачала головой.

– Это не я, – сказал Барлаш, – задаю этот вопрос. Вы понимаете?

– Понимаю. Отец не покинет Данциг.

На этот раз Барлаш сделал жест, выражавший желание постараться, насколько возможно, оставить хорошее впечатление об Антуане Себастьяне.

– Через полчаса, – сказал он, – когда будет темно, не пойдете ли вы со мной прогуляться по дороге Лангфур?

Дезирэ нерешительно посмотрела на него.

– Но… если вы боитесь!.. – произнес Барлаш.

– Я не боюсь. Я пойду, – быстро возразила Дезирэ.

Кода они вышли, снег скрипел под ногами, как это всегда бывает при низкой температуре.

– Мы не оставим никаких следов, – сказал Барлаш, указывая дорогу по направлению к реке. Грунт был неровный в том месте, где земляные работы уже начались. Деревья большей частью срубили. Но с отъездом Раппa все строительство прекратилось.

Барлаш обернулся к Дезирэ и указал ей на холм с соснами. Дезирэ поняла, что Луи ожидает там и обязательно должен увидеть их. Она секунду замешкалась, и Барлаш, обернувшись, проницательно взглянул на нее. Дезирэ пошла против своей воли, и ее спутник знал об этом. Ноги почти не слушались ее, как ноги человека, вступающего в неведомую страну по дороге, в которой он не уверен. Она испугалась Луи д’Аррагона, когда в первый раз увидела его на Фрауэнгассе. И теперь этот страх снова овладел ею и не оставлял ее, пока Луи не заговорил.

Он вышел из-за деревьев, сделал несколько шагов вперед и остановился. Дезирэ снова замешкалась, и Барлаш, окончательно выведенный из себя, обернулся и взял ее за руку.

– Снег, что ли, скользкий? – спросил он тоном, не требующим ответа.

В следующий момент подошел Луи.

– Я могу сообщить только дурные вести, – лаконически сказал он. – Барлаш, должно быть, уже все передал вам, но не надо отчаиваться. Армия дошла до Немана, арьергард покинул Вильну. Нам ничего не остается делать, как отправиться искать Шарля.

– Кому?

– Мне.

Луи серьезно посмотрел на Дезирэ. Но она смотрела мимо него на небо, слабо освещенное луной. Ее напряженная поза и ускользающий взгляд говорили о сознании некоторой вины.

– Мое судно задержано льдом в Ревеле, – сказал д’Аррагон просто. – Во мне не будут нуждаться до окончания зимы, и я получил отпуск на три месяца.

– Чтобы отправиться в Англию? – спросила Дезирэ.

– Чтобы ехать, куда я захочу, – ответил он с коротким смехом. – И я отправляюсь искать Шарля, а Барлаш будет сопровождать меня.

– Не даром, – вмешался солдат строгим полушепотом. – За плату.

– За небольшую плату, – уточнил Луи, обернувшись, чтобы посмотреть на него с вниманием человека, исследующего неизвестную страну.

– Ба! Вы даете, что можете. Никто не станет переходить Неман ради собственного удовольствия. Мы заключили с вами договор. Я выторговал себе, сколько мог.

Луи весело рассмеялся, как будто познал настоящую истину.

– Если бы у меня было больше, я бы и дал вам больше. Это деньги, которые я поместил в Данцигский банк для своего кузена. Придется их взять, вот и все.

С последними словами Луи обратился к Дезирэ, как будто он был заранее уверен в ее согласии.

– Но у меня есть средства, – сказала она, – немного, не очень много. Нам не следует думать о деньгах. Мы должны сделать все, чтобы найти его, чтобы прийти к нему на помощь, если он в ней нуждается.

– Да, – ответил Луи, точно Дезирэ задала ему вопрос. – Мы должны сделать все… но у меня нет больше денег.

– А у меня нет денег с собой… и ничего, что я могла бы продать.

Она сняла меховую перчатку и показала руку, на которой не было никаких перстней, кроме простого обручального кольца на безымянном пальце.

– У вас есть икона, которую я привез вам из Москвы, – грубо возразил Барлаш, – продайте ее.

– Нет, – сказала Дезирэ, – ее я не продам.