Гвардеец

С 1709 года русская армия вместо багинетов, вставлявшихся в дуло, и потому не позволявших вести стрельбу, постепенно перевооружалось более практичными втулочными трехгранными штыками. Все части переоснастить пока не удалось, но гвардия снабжалась в первую очередь. Минусом явилась непродуманная система крепления — штыки часто падали во время выстрела, их с легкостью сдергивали в рукопашной схватке.

— Не ты один озаботился, — на лице Бирона появилась широкая улыбка. — На, почитай, что прапорщик первой роты Козюренков пишет.

Он извлек из выдвижного ящика письменного стола два исписанных бисерным почерком листа бумаги. Я углубился в чтение, и понял: это не что иное, как грамотно составленный технический документ.

Козюренков подробно описал недостатки крепления штыка и предложил изменить конструкцию, введя продольную пружинную защелку на трубке. Нарисовал чертеж, снабдил подробными комментариями. Такой штык сам не свалится, и в бою не подведет.

— Все хорошо, в чем заминка? — удивленно спросил я.

— Надо пройти апробацию, — пояснил Бирон. — И деньги нужны.

— Давайте изготовим малой партией, предъявим царице, поясним, что и как. Если она одобрит, найдутся и деньги. Козюренков дело пишет.

— Экий ты прыткий. В России таких Козюронковых пруд пруди. Ежели каждого слушать, да по ихнему делать, изнищаем. На всех денег не напасешься.

— Так это и хорошо, что в стране много толковых людей. Их поощрять нужно.

— Нужно-нужно, — пробурчал себе под нос Бирон, но я видел, что он мои слова одобряет. — Закажем у сестрорецких оружейников с десяток таких штыков. Ежели недорого получится, матушка-императрица войдет в положение.

Бирон набросал поверх записки Козюренкова реляцию и приобщил к проекту.

Я скорчил грустное лицо.

— Ах да, — спохватился офицер. — Ты еще о чем-то молвить хотел. Говори, коль не забыл.

— Мои солдаты обратили внимание, что чистка ружей кирпичной крошки приводит к постепенной порче: меняется калибр, пропадает меткость. Пробовали стрелять из старых фузей и обнаружили, что с расстояния в пятьдесят шагов в мишень попасть уже невозможно. Лучше бы заменить толченый кирпич на что-то другое. Мы стали в капральстве вместо него использовать веретенное масло, оно почитай у каждого в хозяйстве имеется, да и стоит недорого. Стволы полируем суконкой. Благодаря таким изменениям фузеи и прослужат дольше, и в бою не подведут. Кругом экономия выходит, — я не стал уточнять, что в действительности на это «открытие» меня натолкнула знаменитая фраза Левши, что «нельзя ружья кирпичом чистить». — Такое бы в «Экзерцицию пешу» внести да в остальные полки разослать.

— Дельное замечание, — кивнул Бирон.

— Только надо бы это по уму сделать. «Эзерциция» в армию поступила в рукописном виде. Я для интереса сравнил наш экземпляр с тем, что попал в Ингерманландский полк и обнаружил, что они сильно отличаются. Какой является правильным, а какой нет — осталось загадкой. Чтобы не было разных толкований надо сей документ напечатать большим количеством и заменить им все рукописные.

— Был такой разговор. Господин фельдмаршал, чьей властью и был сотворен этот документ, давно хотел произвести в войсках замену, но война вмешалась. Есть вещи куда важней, но я, пожалуй, поговорю с теми, кто может принять такое решение. Еще чего скажешь?

— Мушки бы надо на ствол фузейный наклепать.

— Это еще что за напасть?!

— Чтобы огонь прицельный вести, в белый свет не палить и пуль попусту не расходовать, — сказал я и не поленился пояснить на рисунке.

— Делов-то, навел на супостата, да пали. Ежели он далеко, выстрел твой пропадет, ну а как подле тебя будет, мушка без надобности. Ты харю его всегда разглядишь, без мушки.

— Это сейчас, а я подумываю о том, чтобы прицельный огонь не с двухсот шагов вести, а разика в два-три подальше.

— Так не убьешь никого. Улетит твоя пуля, поминай, как звали, — недовольно сказал Бирон.

— А мы так сделаем, чтобы пуля та как можно далече летела, и урон неприятелю большой наносила.

— Чудите, барон, — фыркнул подполковник.

— Почему же?! Есть у меня задумка с артиллеристами пообщаться. Они в науках сильны и сумеют такую пулю изготовить, что превзойдет нынешние.

Логика была проста: я не химик, при всем желании не смогу ничего сделать с черным порохом, хотя в перспективе работы в этом направлении вести надо. И ученые нужны серьезные, а большой уверенности в том, что я сыщу таковых в нынешней России, нет: Ломоносов делает первые шаги, кругом одни иноземцы, способные быстро передать секреты на сторону в пользу настоящей родины. Так что работы над новым видом пороха отложим до лучших времен.