Гусарская исповедь

И к третьему, с лаской вдали колыхая,

Тебя призывает пучина морская.

Мужайся! – Казарский, живой Леонид,

Ждет друга на новый пир славы...

О, будьте вы оба Отечества щит,

Перун вековечной Державы!

И гимны победы с ладей окрыленных

Пусть искрами брызнут от струн вдохновенных!

Давно ль под мечами, в пылу батарей,

И я попирал дол кровавый,

И я в сонме храбрых, у шумных огней,

Наш стан оглашал песнью славы?..

Давно ль... Но забвеньем судьба меня губит,

И лира немеет, и сабля не рубит.

1828

БОРОДИНСКОЕ ПОЛЕ

Элегия

Умолкшие холмы, дол некогда кровавый,

Отдайте мне ваш день, день вековечной славы,

И шум оружия, и сечи, и борьбу!

Мой меч из рук моих упал. Мою судьбу

Попрали сильные. Счастливцы горделивы

Невольным пахарем влекут меня на нивы...

О, ринь меня на бой, ты, опытный в боях,

Ты, голосом своим рождающий в полках

Погибели врагов предчувственные клики,

Вождь гомерический, Багратион великий!

Простри мне длань свою, Раевский, мой герой!

Ермолов! я лечу – веди меня, я твой:

О, обреченный быть побед любимым сыном,

Покрой меня, покрой твоих перунов дымом!

Но где вы?.. Слушаю... Нет отзыва! С полей

Умчался брани дым, не слышен стук мечей,

И я, питомец ваш, склонясь главой у плуга,

Завидую костям соратника иль друга.

1829

ДУШЕНЬКА

Она еще не менее хороша для глаз, все обнимающих во мгновении и на мгновение, – как для души, которая чем больше ищет, тем более находит.

Жуковский

Бывали ль вы в стране чудес,

Где, жертвой грозного веленья,

В глуши земного заточенья

Живет изгнанница небес?

Я был, я видел божество;

Я пел ей песнь с восторгом новым

И осенил венком лавровым

Ее высокое чело.

Я, как младенец, трепетал

У ног ее в уничиженье

И омрачить богослуженье

Преступной мыслью не дерзал.

Ax, мне ль божественной к стопам

Несть обольщения искусство?

Я весь был гимн, я весь был чувство,

Я весь был чистый фимиам.

И что ей наш земной восторг,

Слова любви? – Пустые звуки!

Она чужда сердечной муки,

Чужда томительных тревог.

Из-под ресниц ее густых

Горит и гаснет взор стыдливый...

Но отчего души порывы

И вздохи персей молодых?

Был миг: пролетная мечта

Скользнула по челу прекрасной,

И вспыхнули ланиты страстно,

И загорелися уста.

Но это миг – игра одна

Каких-то дум... воспоминанье

О том небесном обитанье,

Откуда изгнана она.

Иль, скучась без нее, с небес

Воздушный гость, незримый мною,

Амур с повинной головою

Предстал, немеющий от слез.

И очи он возвел к очам

И пробудил в груди волненья

От жарких уст прикосновенья

К ее трепещущим устам.

1829

С. А. К<УШКИ>НОЙ*

Вы личиком – пафосский бог,

Вы молоды, вы стройны, как Аглая,

Но я гусар... я б вас любить не мог,

Простите: для меня вы слишком неземная.

К вам светской страстью, как к другой,

Гореть грешно!

С восторженной душой

Мы вам, как божеству, несем кадил куренье,

Обеты чистые, и гимны, и моленье!

1829

* Софья Александровна Кушкина – соседка по симбирскому имению, поклонником красоты которой был Давыдов. – Прим. ред.

NN

Вы хороши! – Каштановой волной

Ваш локон падает на свежие ланиты;

Как мил ваш взор полузакрытый,

Как мил ваш стан полунагой!

Не вы ль оригинал живой

Очаровательной хариты,

Кановы созданной рукой?

Вы хороши! – Но мой покой

Неколебим. Осанка величава,

Жеманная тоска искусственной любви

Не страшны мне: моя отрава

Взор вдохновительный и слово от души.

Я их ищу давно, давно не обретая.

Вам не сродни крылатый бог:

Жизнь ваша – стрелка часовая,

А рифметический итог.

Но та, которую люблю, не называя...

Ах, та вся чувство, вся – восторг,

Как Пиндара строфа живая!

1829

ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН*

Вечерний звон, вечерний звон,

Как много дум наводит он!

Не тот, что на закате дня

Гудит в стенах монастыря,

Но тот, что пасмурной порой

Поется девой молодой...

Вечерний звон, вечерний звон,

Как много дум наводит он!

Как он мучителен и мил!

Как он мне чувства возмутил,

Когда впервые звук его

Коснулся слуха моего!..

То был не звук, но глас страстей,

То говор был с душой моей!

Вечерний звон, вечерний звон,

Как много дум наводит он!

Все вторило в природе ей:

Луна средь облачных зыбей,

Пустыня в сумрачной тиши

И ропот девственной души,

Терзаемой любви тоской,

И очи, полные слезой!..

Вечерний звон, вечерний звон,

Как много дум наводит он!

1830-е гг.

* Вариация на тему стихотворения И. И. Козлова "Вечерний звон". – Прим. ред.

МАША И МИША

Шутка

Как интересна наша Маша!

Как исстрадалася по Мише!

Но отчего же ехать к Маше

Так медлит долговязый Миша?

Быть может, занимаясь Машей,

На сахарном заводе Миша

Готовит карамельки Маше,

Но станется и то, что Миша

Забыл о нашей бедной Маше.

И, может быть, неверный Миша

Целует уж другую Машу,

Вы знаете какую, – Миша!

Опомнись, Миша! – наша Маша

Жива лишь памятью о Мише,

А новая красотка Маша

Грызет одни конфеты Миши

Грызет, как их грызут все Маши

В провинциях, где ныне Миша,

И в ус не дует эта Маша,

Что слаще их лобзанья Миши!

Когда, когда же к нашей Маше

Ты возвратишься, длинный Миша,

И сквозь очки увидишь Машу

Глядящую в лорнет на Мишу?..

1830-е гг.

ГЕРОЮ БИТВ, БИВАКОВ, ТРАКТИРОВ и Б...

Люблю тебя, как сабли лоск,

Когда, приосенясь фуражкой,

С виноточивою баклажкой

Идешь в бивачный мой киоск!

Когда, летая по рядам,

Горишь, как свечка, в дыме бранном;

Когда в б.....е окаянном

Ты лупишь сводню по щекам.

Киплю, любуюсь на тебя,