Гуру глазами ученика

На следующее утро, на рассвете, совершив религиозные обряды, мы выстроились в процессию и подошли к алтарю. Здесь наша группа образовала вокруг центральной святыни круг диаметром около ста ярдов*. Несколько учеников вышли вперед, неся подношения: зерно, фрукты, цветы и маленькие фигурки, вылепленные из твердого жира; все это они сложили в кучу на плоскую поверхность алтаря. Затем привели четырех живых козлов и привязали по одному к каждому из железных колец, вделанных в боковые поверхности алтаря. Закончив то, что им было поручено, ученики отошли на несколько шагов, чтобы наблюдать за церемонией, и я присоединился к ним.

Сидя на земле со скрещенными ногами, святые начали принимать позы некоторых мудр*, то есть определенные положения рук и тел. Они образовали огромное кольцо, где каждый человек находился на расстоянии примерно двадцати футов от своего соседа. Они являли собой странное зрелище, эти монахи нищенствующего ордена с длинными волосами и покрытыми глиной телами. Мой гуру сидел в восточной точке круга и держал маленький серебряный колокольчик, с помощью которого управлял ритуалами.

В чистом разреженном воздухе гор медленно нарастал гул монотонно повторяемых мантр. Все в унисон произносили нараспев священные слоги. Вначале голоса звучали как негромкое бормотание, но проходили часы, и звук усиливался, отдаваясь в горах странным диким ритмом. Темп монотонного речитатива постепенно стал напоминать равномерный бой огромного барабана.

Частота биения моего сердца, казалось, изменилась, приспосабливаясь к этому напеву. Все громче и отчетливее становился устойчивый ритм ритуала, и каждые несколько минут я слышал сквозь звуки напева тоненькое чистое позванивание колокольчика гуру.

Взошло солнце, ясное, похожее на золотой огненный шар в безоблачном небе; но к полудню появился легкий туман, который принесли с собой струи ветерка, носившегося среди гор. Облака затягивали солнце, пока вокруг не опустился сумрак. Тучи сгущались и чернели, и по Хайберскому перевалу прокатился гром. Стрелы молний прорывались сквозь тучи и, казалось, вонзались в землю вокруг нас, чудовищно сотрясая ее. Перекрывая шум стихий и многократное эхо ударов грома, прокатывавшееся по глубоким и узким ущельям и покрытым снегом остроконечным вершинам гор, звучал неослабевающий ритм песни. Мантры смешивались с ревом бури, и казалось, что вся природа подхватила странную мелодию танца Кали.

Я — правдивый человек и в точности опишу вам то, что происходило в тот день в горах Канченджанга.

Примерно к середине дня буря разбушевалась вовсю; воздух был зеленым от электричества, и уже едва можно было выдержать грохот стихии. Затем прямо над алтарем внезапно образовался туманный столб, вытянувшийся в огромную струю дыма фимиама и смешавшийся с грозовыми тучами наверху. Дым начал кружиться, его плотность увеличивалась до тех пор, пока вихревой конус высотой в несколько сотен футов не закачался взад и вперед над алтарем.

Тогда в самой середине конуса возникла огромная богиня Кали верхом на грозовой туче. Ее тело было голубым, как небо, а руки и ноги красны от крови жертв. Ее длинные волосы надувались как клубы черного света, а глаза сверкали как золотые солнца. У нее было восемь рук, и на ней был пояс из человеческих рук. Она танцевала в конусе дыма так, словно на распростертом теле земли. Вдруг она резко опустила одну из своих рук. Я увидел блеск огромной булавы, обрушивавшейся с неудержимой силой. С оглушительным грохотом, расколовшим горы, богиня ударила по алтарю своим боевым топором. Синее пламя брызнуло во все стороны. Этот внезапный яркий свет ослепил нас. Потом, когда к нам вернулось зрение, мы увидели, что Кали исчезла; конический вихрь превра тился всего лишь в струйку дыма, унесшуюся с ветерком.

Между грозовыми тучами появились просветы, и уже через несколько минут небо расчистилось; солнце висело как медный шар над ледниками западных гор. Монотонное пение святых медленно затихало.

Когда стемнело, ритуал кончился; монахи нищенствующего ордена поднялись и бесшумной чередой вернулись в гостевые дома, чтобы провести ночь в молитвах.

Гуру подошел ко мне и, взяв меня за руку, подвел к подножию алтаря. «Взгляни, сын мой, как Великая Богиня приняла подношения своих святых. Посмотри, каждый цветок увял и засох, кожура фруктов пуста, а от зерна не осталось ничего, кроме мякины».

Он зачерпнул пригоршню мякины и подбросил ее в воздух, и она разлетелась как тончайшая пыль. Я заметил также, что четыре козла были мертвы, и гуру объяснил, что богиня забрала всю кровь из их тел.

На следующий день гуру с учениками отправился в обратный путь. Он горел желанием добраться до Калькутты, где собирался договориться о моем обучении в школе. Мне больше никогда не довелось присутствовать при жертвоприношении Кали, но другие ученики, совершившие это путешествие в последние годы, рассказывали мне, что ничего не изменилось.

Мне казалось, что в один прекрасный день я возьму с собой в Хайбер собственных учеников. Но гуру сказал, что моя жизнь пойдет в другом направлении.