Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности (XIV–XVII вв.)

По крайней мере, для примера добродетели и нравов и для любого обучения живой голос и нравы живого человека важнее. Поэтому целеустремленный юноша, которого побуждает желание добродетели и истинной славы, должен выбрать кого-то одного или нескольких из уважаемых им честнейших людей, чтобы подражать им в их жизни и нравах, насколько позволит ему возраст. А эти люди и прочие старшие по возрасту должны всегда помнить о серьезности и скромности и более всего соблюдать их перед младшими. Ведь юный возраст склонен к заблуждениям, и если не удерживать юношей примером и авторитетом старших, то они всегда легко соскальзывают к худшему.

Поскольку возрасту юношей, как и остальным возрастам, присущи особые нравы, то добрые нравы следует укреплять и поддерживать практикой и наставлениями, а дурные и непохвальные – исправлять; из них одни зависят только от природы, другие – от недостаточного опыта, третьи – от того и другого[83]. Во-первых, от природы юноши щедры и расточительны, потому что не испытывали нужды и не добывали себе средств собственным трудом; обычно ведь не бывает, чтобы тот, кто собрал средства своим трудом, легкомысленно их растрачивал. Равным образом потому, что у них в избытке жар и кровь, необходимые не только для питания тела, но и для роста; в стариках же – наоборот, в результате действия противоположной причины. Каким же стариком ожидаем мы увидеть с годами того, кто в юности был скуп и алчен? Говорю это, впрочем, не для того, чтобы юношам позволить щедрость, которую они не умеют проявлять в своем возрасте и не различают, что, кому и за какие заслуги подарить, а потому, что алчность – это свойство испорченной природы и неблагородного ума. Эти, т. е. склонные к алчности, пригодны к прибыльным занятиям – ручному труду, торговле или к управлению семейным имуществом. Правда, они, даже если когда-нибудь овладевают более благородными искусствами, почти всегда сведут их, как и все прочее, к неблагородной прибыли; благородным же умам это дело вовсе чуждо.

Далее юноши надеются на хорошее и льстят себя надеждой легко достигнуть многого и значительного, и прежде всего долгой жизни, так как у них в таком изобилии естественный жар, словно они способны вынести любой труд и в любое время. По этой же причине они обладают великодушным и благородным сердцем. Так как сила жара такова, что он устремляется вверх, случается отсюда, что они высокомерны и, согласно Флакку[84], не слушают тех, кто увещевает, оскорбляют других, а самих себя превозносят. Они ведь стремятся к превосходству, вследствие чего, желая казаться многознающими, они с легкостью раскрывают потаенное и в своем хвастовстве часто изобличаются как обманщики. Равным образом и из-за своей неопытности они, думая, что говорят истину, во многом заблуждаются. Но от этой тщеславной лжи их надо более всего удерживать. Во-первых, потому, что привыкшие лгать в юности, они и в зрелом возрасте сохраняют эту привычк у, а позорнее ее нет ничего. Затем потому, что ничто, пожалуй, так не оскорбляет старших, как ложь юношей, стремление недавно рожденных провести старых людей своими плутнями. Поэтому будет полезным посоветовать им говорить немного и редко и только тогда, когда их спрашивают. Ведь в пространной речи всегда найдется то, что можно опровергнуть. Конечно, можно допустить оплошность и в том и в другом, т. е. и в разговоре и в молчании. Значит, надежнее молчать, чем говорить, так как тот, кто в неподходящий момент молчит, виноват только в том, что молчит, в разговоре же случается ошибиться во многом.

Следует также позаботиться, чтобы юноши не приучались к мерзким, постыдным разговорам. Поистине, как сказал греческий поэт и повторил апостол Павел, «худые сообщества развращают добрые нравы»[85]. Но, согласно сказанному выше, юноши жаждут превосходства, поэтому они испытывают также стыд, боясь позора и тотчас же вспоминая о порицаниях родителей и учителя; в то же время, поскольку они неопытны, они считают, что их легко можно уличить во лжи.

Юноши также слишком доверчивы. Ведь из-за недостатка опыта в делах они верят всему, что слышат. Они также легко меняют мнение, так как соки в их организме из-за роста тел находятся в движении и так как в изобилии жар, который производит это движение; душа же следует за строением тела. Поэтому как легко они желают того, чего им недостает, так, завладев этим, быстро удовлетворяются. Но более всего они следуют своим страстям и все делают пылко, поскольку их желания, возбуждаемые жаром, остры, а разум и благоразумие, которые могли бы их умерить, не имеют достаточной силы. Я же, соглашаясь с Сосией Теренция, считаю по справедливости, что самое полезное в жизни – все делать надлежащим образом и ничего слишком[86].

Юноши также жалостливы и не злого нрава, так как по рождению они недавние и потому имеют богатую кровь; прочих они оценивают по себе и, поскольку сами они мало еще согрешили, думают, что и другие тоже и что страдают они несправедливо.