Гулливер у арийцев. Единственный и гестапо

На другой день я с независимым видом отправился в долину смерти, добрался до храма и смело подошел к его двери, протянув вверх руку и сказав «хайль» стоявшему у входа вождю. Он был удивлен моим необычным поведением, однако ответил на мое приветствие: все младшие вожди считали, что Зигфрид по–прежнему мне благоволит. Я сделал несколько комплиментов его росту, мускулатуре и чистоте его арийского происхождения. Младший вождь, сохраняя суровый вид, не мог в то же время скрыть, что он чрезвычайно доволен моими словами.

Поболтав с ним несколько минут, я распростился и отправился в обратный путь. На другой день я условился с Угольфом и одним из его друзей Румом, что перед заходом солнца они спустятся с горы испытуемых и спрячутся вблизи храма.

Когда последние лучи солнца осветили вершины скал, я вновь приблизился к младшему вождю, сидевшему на ступеньках, ведших в храм. В руке у меня была выдолбленная в виде бутылки тыква, наполненная арийским напитком. Я взял ее у Кора, обещав ему за это свою обеденную порцию. Кроме того, я обещал ему взять на себя ответственность в случае, если это преступление раскроется. На всякий случай я растворил в жидкости не две, а три таблетки.

Младший вождь встретил меня довольно благожелательно и вскоре с любопытством спросил, что у меня в тыкве. Я с деланным смущением ответил, что Зигфрид дал мне немного напитка.

— Врешь, — возразил вождь, — это ты украл, давай я попробую.

Вслед за этим он приложил к губам горлышко тыквы, и слышно было, как он жадно глотал жидкость. Выпив все до конца, младший вождь протянул мне тыкву и с издевкой сказал:

— Теперь пей ты.

Я, сделав вид, что огорчен и обижен, отошел от младшего вождя, который послал мне вдогонку несколько насмешливых фраз. Затем он лег и вскоре заснул мертвым сном.

Я тихо свистнул, через несколько мгновений ко мне подбежали Угольф, Рум и еще один юноша, имени которого я не знал. Мы подошли к младшему вождю, я толкнул его ногой, он даже не пошевелился. Откровенно говоря, я испугался, не дал ли я ему смертельной дозы. Однако, некогда было заниматься этим вопросом, и я в сопровождении Угольфа и Рума вошел в храм, третий же испытуемый остался на страже.

Мы не сумели найти факела, а внутри храма было почти темно, лишь один сектор освещался огнем, горевшим на алтаре. В первую очередь мы разыскали на ощупь тесаки, висевшие на стене и лежавшие в нишах. Мы набрали их штук двадцать пять. Угольф и Рум поспешили унести их из храма. Я тем временем стал искать радиостат. В течение получаса я тщательно обыскал большую часть храма, но ничего не нашел. Оставалась еще лишь часть, примыкавшая к алтарю и статуе Вотана.

Не успел я, однако, приблизиться к этому месту, как услышал свист испытуемого, стоявшего на страже. Я выбежал, и он тревожным голосом шепнул мне, что в долине смерти слышны чьи–то шаги. Угольф и Рум уже давно исчезли, и мы с третьим испытуемым поспешили по крутой незнакомой мне дорожке. Перед уходом я успел сильно толкнуть спавшего вождя, он застонал и приподнялся.

Видимо, до Зигфрида дошли сведения о моем ночном приключении, так как он со злобой сказал мне:

— У тебя действительно дурной глаз, ты навел тяжелый сон на одного младшего вождя. Он рассказывает о тебе невероятные вещи; по его словам, у тебя были рога и длинный хвост. Перестань шататься по острову, грязный метис.

Я давно не слышал этого оскорбительного выражения и огрызнулся, Зигфрид замахал на меня посохом и злобно зарычал. Я решил отойти в сторону и не обострять напрасно отношений.

После этого прошло четыре дня, в течение которых Зигфрид со мной не разговаривал, бросая лишь на меня мрачные взгляды. Кроме того, он запретил мне входить в пещеру, заявив:

— Можешь спать на земле, проклятая собака.

Я, опасаясь ночного нападения, спал каждую ночь в другом месте, причем меня невыносимо кусали москиты.

Вернувшись через четыре дня после посещения храма с горы испытуемых, где я виделся с Угольфом, сообщившим мне, что тесаки уже очищены и розданы испытуемым, я подошел к нашей пещере и увидел, что дверь прикрыта.

Днем это обычно никогда не делалось.

Заинтригованный этим, я приложил ухо к двери и сообразил, что в пещере находятся, кроме Зигфрида, еще два–три вождя. Я слышал голоса, но совершенно не разбирал слов. Я осторожно, слегка приоткрыл дверь и сквозь узкую щель услышал голос Зигфрида:

— Его надо убить, иначе он нам доставит много бед. Я его прежде жалел, а теперь он мне надоел.

Тогда чей–то незнакомый мне сиплый голос сказал:

— Зачем медлить? Я его завтра где–нибудь подстерегу, разрублю ему череп и сброшу со скалы.

— Что ж, ты сделаешь угодное богам дело, брат Юлиус, только смотри, не медли.

Я поспешил отойти от пещеры и скрыться в расселине. Минуты через две из пещеры вышли трое вождей. Зигфрид их проводил и вернулся. Я теперь прекрасно понимал, что наступил решительный момент, нельзя было терять ни одной минуты.