Гуль

— Всё ещё думаешь, что это болезнь? — спросил он с довольной ухмылкой. — Это дар, Тимофей! Это дар свыше! Все людские чудеса заканчиваются в бредовых книжках, которые не имеют доказательств и остаются на устах у тупорылых проповедников. Я же предоставляю тебе доказательства. Прямо здесь и сейчас. Разве это не чудо?! Разве ни чудо то, насколько сильнее мы становимся? Разве ни чудо то, насколько мы становимся живучее? Разве ни чудо — вот это, — он показал пальцем на совершенно безучастного к происходящему мужика. — Дар не просто существует, он вознаграждает нас. На что может рассчитывать человек, если он поставил свечку в церкви или не бухал во время поста, а?! Может ли господь гарантировать ему, что завтра он не умрёт, а его жену не изнасилуют?! А дар даёт гарантии! Тут всё просто как дважды два! Делай то, что тебе велит тело, и получишь то, что заслуживаешь! Зародыш идёт по уготованному ему пути и получает ещё большую силу, став гулем. Гуль делает то, что должен, и за это получает способности, став альгулем. Никаких тебе «аминь», «спаси-сохрани» и прочей туфты! В тебе огромные задатки, Тимофей. Эгон это разглядел, и я это вижу. Ты просто обязан стать одним из нас. Не противься своей природе, и она тебя вознаградит.

Игнат подошёл к мужику, взял его за руку, а ногой прижал грудь. Дёрнул. Раздался треск и хруст. Конечность отделались от мужика и, оставляя кровавый след на полу, переместилась ко мне.

— Не сопротивляйся, Тимофей.

Удивительно, но сопротивляться я мог. И это получалось намного лучше, чем днём ранее. Тело жаждало плоти, но мозг не улетал в крутое пике. Оторванная рука выглядела аппетитно и очень вкусно пахла, но она оставалась оторванной рукой. Я сосредоточился на этом понимании. Стало легче. Как бы я ни хотел вкусить плоти, я должен помнить о том, что она принадлежит настоящему человеку. Я отвел глаза и посмотрел на мужика. Тот не издал ни звука. Из плеча фонтаном струилась кровь, а он смотрел перед собой и мерно дышал.

— В рот мне ноги! — закричал Игнат и отошел на пару шагов. — Да если бы я… да если бы любой другой зародыш увидел перед собой… Твою мать, Тимофей! Эгон в тебе не ошибся! Вот это да! Ты даже не представляешь, что мы сможем сделать вместе…, — Игнат вдруг осёкся и задумался. — Ты же понимаешь, что ты должен это съесть?

— А ты понимаешь, что я не просто так не ел всё это время? Я лучше выберу смерть.

— Нет-нет-нет, — Игнат помотал головой. — Ты мне нужен живым, но, — Игнат бросил руку на пол и почесал голову. — Ты должен съесть!

— Нет.

— Да, Тимофей! — он развел руки. — Как же ты собираешься стать настоящим гулем, если…

— Я не собираюсь!

— Вот как? — он посмотрел на меня и скривился, а затем вновь улыбнулся. — Не-е-е-ет, ты просто не знаешь. Ты должен созреть. Настояться, как вино! Точно!

— Хочешь ты того или нет…

— Заткнись, Тимофей! В конце концов я могу тебя просто заставить, — он пожал плечами. — Поверь, мне уже приходилось такое делать. Накормил одного зародыша, который отчаяннее других кричал… Не важно. С точки зрения деталей, процесс довольно простой. Приглушить, сунуть в рот кусок мяса и помочь пару раз укусить. Потом дело пойдет само, это я тебе гарантирую! Аппетит приходит во время еды! Нужно лишь начать, а дальше… Ты чего, Тимофей?!

Я расставил ноги и взял с полки статуэтку. На сей раз это был дельфин. Хвост очень удобно лег в руку, почти как рукоять биты.

— Ну вот опять ты всё не так понял, — Игнат махнул рукой. — Я могу тебя заставить, но пока не собираюсь. Тебя ждет великое будущее, Тимофей, и я не хочу омрачать начало твоего пути такими грязными приемчиками. Подождем. Время у нас есть. Я, конечно, чертовски нетерпелив, но в твоём случае подожду.

— Не дождёшься, — сказал я и отвёл статую за спину.

— Посмотрим, посмотрим. Рано или поздно ты сам поймёшь, а чтобы сильно не затягивать, я немножко помогу тебе с принятием решения. До встречи, Тимофей, — он улыбнулся, а его глаза засияли от счастья. — Ты даже не представляешь, как я рад с тобой познакомиться!

Глава 17 Могу предложить вам… сдохнуть!

Ефимов Кирилл сидел у меня на кухне и крутил в руках чашку с чаем. Он выглядел очень уставшим и огорченным. Смотрел, как керамика кружки вращается вокруг замершего в пространстве напитка, и молчал.