Губкин

Осенью 1912 года Иван Михайлович получил деловое приглашение, о котором с некоторой оторопью поспешил сообщить жене: «Мне пришлось задержаться на Майкопских промыслах до 14 октября. Дело в том, что из Лондона в контору промыслов князя Салтыкова (бывш. Бакино-Черноморское о-во) пришло предписание обратиться ко мне с просьбой дать им геологические сведения и советы относительно благонадежности их участков и установить очередь в развитии буровых работ на этих участках, а также сообщить им о благонадежности Таманских месторождений нефти. Запрос от конторы я получил только 10 октября. Отказывать в просьбе такой крупной фирме мне не хотелось. Кроме того, пришлось с управляющим промыслами поехать и лично ему указать некоторые интересные места на их участках. Потом, как только узнали в районе, что я приехал, меня буквально завалили просьбами дать те или иные указания. Все это отвлекало меня от моей прямой работы, для которой, собственно, я и приехал в район. Пока я возился с грунтами и ездил по участкам, в районе назрели крупные события. Майкопская долина, одно из крупных обществ, входящих в состав фирмы «Андрейс», прикончила свое существование. Весь служебный персонал от управляющего промыслами включительно рассчитан. Иосиф Томасович Хандомиров, у которого я поселился, оказался, таким образом, свободным. Он предложил мне вместе с ним поехать осмотреть Баку, обещая в то же время познакомить меня там со всеми заправилами и королями нефтяного дела, в том числе и с председателем совета съезда бакинских нефтепромышленников — Гукасовым, который приходится ему роднёю. Случай открылся, можно сказать, единственный. …Я увижу бакинские месторождения. У меня будет крупный геологический опыт. Уже и теперь в Майкопском районе начинают прислушиваться к тому, что я говорю; и не я, а со мной ищут знакомства. После поездки в Баку я буду лично и непосредственно знаком почти со всеми главными месторождениями нефти на Кавказе».

Деловое предложение — из Лондона. Всего месяца два-три назад вышла в свет первая серьезная научная работа молодого инженера, а уж имя его произнесено в Лондоне, как говорится, «в заинтересованных кругах». Он не хочет «отказывать в просьбе такой крупной фирме», но в тоне письма совсем нет безумной радости и мальчишеского восторга; тон письма деловой. Правда, еще весной (полевой сезон 1912 рода сложился так для Ивана Михайловича: март и апрель он работал в Майкопе, затем до октября на Тамани, а перед возвращением в Петербург снова посетил Майкоп и провел там конец октября — начало ноября) он не без гордости заметил:

«В районе начинают ценить мои указания. Ко мне приезжают в Нефтяную управляющие промыслами за всякого рода советами, приглашают на заседания и т. д. 21 марта, напр., меня позвал управляющий фирмой «Андрейса» Раппопорт дать заключение о скважине № 2 на участке. …Мои разговоры, что в мае мне придется оставить Майкопский район, печалят публику. Всем хочется, чтобы я остался здесь и дольше» (письмо от 22.3.1912).

(В этом же письме есть заметка об одном молодом геологе, характеризующая и самого Ивана Михайловича: «…привычка зарываться в мелочи и неуменье отличать существенное от случайного являются его органическими недостатками». Слова эти принадлежат инженеру, стаж работы которого три года! В самом начале нашего повествования, в главе 1, мы приводили его не лишенное хвастливости восклицание: «В науку я вошел хозяином». Теперь мы имеем возможность убедиться, насколько психологически точно выразил он свое состояние. Он действительно сразу почувствовал себя не гостем в науке, не просителем каким, не домогателем и соискателем, а хозяином.)

Итак, нашему герою сделано лестное предложение, и он его принял. Сам он не в состоянии еще в полной мере понять значение своего открытия, Геологический комитет еще только начинает ценить его талант и привыкать к нему, потому что ко всякому новому дарованию нужно привыкнуть, но капиталисты, быстро учуяв в нем талант нефтепыта и смекнув, что на нем можно недурно заработать, буквально разрывают его на части. Советы его начинают оплачиваться все дороже, ведь каждый фонтан — это много нефти, много денег, а фонтаны бьют из скважин, заложенных по рекомендации Губкина. Он поначалу отзывается, кажется, на. все приглашения, осматривает самые труднодоступные площади, полупрезрительно называя свои поездки по частным просьбам «гастролями».