Губернатор

– То есть пехота должна была бы атаковать волнами, одна за другой, – задумчиво произнес Самарин.

– Именно, – подтвердил Брусилов. – Нам нужно обеспечить преимущество не только в людях, но и в артиллерии, по крайней мере на участках, куда мы направим главный удар.

– Но тогда враг сразу же обнаружит, куда мы стягиваем орудия, и определит направление удара! – возмутился Кутепов.

– Ничего подобного! – запротестовал Вершинский. – Чтобы отвлечь внимание, мы сосредоточим артиллерию в парочке других мест и проведем ложную атаку. Если все это соединить с хорошей дезинформацией, возможно, нам удастся даже заставить врага оттянуть силы от места основного удара.

– А что с подразделениями, которые пойдут первой волной? – озадаченно спросил тучный кавалерист. – Они будут соответствующим образом снабжены? У них достаточно боеприпасов? Потому что при таком типе наступления нельзя экономить…

– Полковник Брагин, – Брусилов кивнул молчавшему до сих пор худому офицеру с моноклем в глазу.

– У нас в достатке боеприпасов, пропитания и фуража для коней, – заверил Брагин. – Это запас на два месяца боевых действий. Также мы организовали эффективную систему эвакуации раненых и больных. Тут не должно быть проблем.

– Как насчет морального духа? – решил поинтересоваться Самарин.

– Чудесно, – ответил Брусилов. – Солдаты рвутся в бой. Уже некоторое время они тренируются на макетах, что напоминают австрийские и немецкие укрепления. Также практикуются взаимодействовать с артиллерией. Я приказал, чтобы в каждом батальоне находился один артиллерист, имеющий прямую связь с тылом, ведь это нашим пушкам придется уничтожать все типы препятствий, вражеские бункеры и огневые точки.

– А как дело с разведкой?

В этот раз из-за стола поднялся офицер в голубом летном мундире.

– У нас есть фотографии с оборонительной структурой противника, – отчитался он уверенным голосом. – Воздушная разведка ведется постоянно, поэтому ни австрийцы, ни немцы не смогут нас удивить внезапной передислокацией войск.

Самарин наклонился, чтобы лучше видеть летчика, но тот только кивнул, показывая тем самым, что закончил доклад.

– Вопросы? – спросил Брусилов.

Ему ответила тишина.

– Вопросов нет, – насмешливо подытожил генерал. – Вывод? Мы прекрасно подготовленные, сильные, крепкие и готовые, у врага нет шансов.

Несколько офицеров беспокойно заерзали, но большинство и дальше сидело с выражением замешательства на лицах, словно хотело как можно быстрей перейти к более очевидным, а следовательно, понятным вопросам.

– Что ж, есть шанс! – выкрикнул Брусилов, стукнув ладонью по столу. – Как бы хорошо мы ни подготовили наступление, но очевидно, рано или поздно оно утратит свою динамику, и это не из-за действий противника! Нам хватает своих Ренненкампфов и Сухомлиновых! Знаете, что сказал мне Куропаткин во время совещания в Штабе Верховного командования, когда я отрапортовал о готовности к нападению? Что он удивлен моей готовностью рискнуть репутацией, которую я себе заслужил! Также он заявил, что если бы он был на моем месте, никогда бы не искушал судьбу, поскольку я могу утратить военный нимб, что меня окружает. Вы понимаете? Он не беспокоится о стране, о нападении. Его волнует только положение при дворе! Он не единственный, кто так думает, и с такими людьми нам придется сотрудничать.

Чтобы прервать неловкое молчание, Самарин вытащил серебряный портсигар и вежливо предложил соседу, а видя заинтересованность в глазах других, пустил портсигар по кругу.

– Отличный табак, – через минуту прокомментировал Вершинский.

– Вы думаете, я преувеличиваю? – вернулся к теме Брусилов.

– Конечно же, нет, – ответил грубым, почти высокомерным тоном Брагин. – И что из того? Его Величество не отстранит Куропаткина или Эверта только из-за того, что они не проявляют должного энтузиазма к идее наступления. Если только они наделают дел. Возможно, непоправимых.

Самарин со злостью выдохнул табачный дым, мысленно соглашаясь с Брагиным. Ответственный за катастрофическое состояние обеспечения армии генерал Сухомлинов, иначе фаворит царя, был обвинен в бездействии, подлоге, взяточничестве и измене. Недавно его посадили в Петропавловскую крепость. Фон Ренненкампф, признанный ответственным за поражение в Восточно-Прусской операции и в растрате военных денег, не был даже осужден, его лишь заставили уйти в отставку.

– У меня нет влияния на то, что делает Его Величество, но мы можем сами предпринять определенные действия, – сказал Брусилов. – Поэтому я пригласил сюда графа Самарина. Генерал, не могли бы вы продемонстрировать нам свои… возможности?

Самарин неохотно поднялся с кресла: ситуация все меньше ему нравилась. Не нужно быть провидцем, чтобы прийти к выводу, что Брусилов решил использовать в предстоящем нападении талант одного офицера Конвоя. Только что он мог сделать в поединке против десятков и сотен тысяч противников?

– Полковник Брагин, – обратился он к офицеру самого низкого звания, – не будете ли вы так любезны атаковать меня саблей?