Грустный праздник

Мортенсен погрузился в ванну с головой, наслаждаясь ощущением того, как горячая вода затекает в уши. Приятное разнообразие после того, что в них сегодня лилось с самого утра. Не хотелось слышать вообще ничего - даже эхо собственного дыхания, отраженное серым мрамором стен просторной ванной комнаты.

Вода была божественна. Министр в очередной раз отдал должное таланту своего дворецкого. Докинсу было пятьдесят с небольшим, но Мортенсену всегда казалось, что его слуга старше его самого. Лысоватый, невысокого роста и слегка сутулящийся, он словно вышел из старого фильма про викторианскую Англию. Должно быть, этот славный малый находил гармонию между своим внешним и внутренним обликом, раз не исправлял недостатки своего тела виталонгой. Докинс вообще проявлял завидное равнодушие к материальным благам - и этим давал единственный повод для раздражения Мортенсену, зачастую не знавшему, как отблагодарить верного слугу. На все предложения Докинс со скромной улыбкой отвечал, что ему нужно только здоровье - и именно поэтому для него честь служить господину Мортенсену.

Приходилось банально повышать святому человеку зарплату - понемногу, зато регулярно.

Где Докинс находился сейчас, сказать не представлялось возможным. Позови его Мортенсен, и он бы объявился на пороге ванной в ту же минуту. Но если министру было угодно провести этот вечер в одиночестве - было, не сомневайтесь - то он мог гулять по своей резиденции сколько душе угодно и ни разу не натолкнуться на дворецкого.

Мортенсен не хотел видеть даже того единственного человека, к которому испытывал хоть какую-то привязанность.

День рождения измотал его, как обычно. Сейчас ему казалось, что он практически весь день провел на ногах. Может быть, даже на одном и том же месте - там, куда его поставили для принятия поздравлений, как несгибаемый памятник самому себе. А люди сами тянулись к нему, как будто желали навсегда проститься уже сегодня. Это раздражало даже в пятьдесят пятый раз.

Впрочем, больше всего ненавидеть свой день рождения министра заставляла не суета, не бесконечные церемонии и не убогий юмор окружающих. Он даже мог бы смириться с плохо замаскированными проявлениями всеобщей ненависти и напоминаниями о неизбежной смерти. В той или иной степени раз в год с этим приходилось мириться всем, кто принимал виталонгу - то есть, за некоторыми исключениями, всему населению Земли.

Но для Мортенсена грустный праздник не заканчивался.

Министр знал, что его одинаково ненавидят каждый день. Всякий раз, когда студенты, офисные работники и прочие бездельники заходят в свою любимую социальную сеть, они вспоминают его. Всякий раз, когда у них болит горло или вскакивает прыщ, они сначала хватаются за ампулу с виталонгой, а потом вспоминают его. Не изобретателей виталонги, не авторов закона о продолжительности жизни - именно его. И ассоциируется он не со здоровьем, не с жизнью - а совсем наоборот. Жизнь для них была чем-то естественным, изначально присущим каждому, а ее конец - искусственным, приходящим извне, как виталонга.

Им вряд ли приходил в голову вопрос: думает ли о смерти сама смерть?

Мортенсен почти всю жизнь проработал в сфере здравоохранения, от стажера в ординатуре до главы министерства. Он начинал с изучения тысячи способов сохранить человеку здоровье - а теперь весь прогресс в этой области сводился к совершенствованию способа умерщвления. Все остальное уже сделала группа канадских микробиологов в 2017 году. Химические лаборатории министерства обходились довольно простым оборудованием; зато вычислительные центры, рядом с которыми мировые поисковые системы казались детскими калькуляторами, работали в полную мощность, чтобы не один идеально здоровый человек в мире не прожил ни секундой дольше отведенного срока.

Здравомыслящий человек, каковым Мортенсен всегда себя небезосновательно считал, не мог не признать простую вещь. Он работал в Министерстве Смерти.

И как профессионал, он должен был досконально знать предмет своей работы.

Четыре года назад чуть не случился скандал, раздавленный в зародыше тяжелыми гусеницами огромной государственной машины. Министр здравоохранения был обнаружен мертвым в своем кабинете. Убийцу долго и показательно искали; при этом почти никто сейчас не вспомнил бы, чем дело закончилось. Криминалисты вообще обленились после того, как врачи стали вытаскивать свежих мертвецов с того света через несколько часов после совершенного преступления. Старая поговорка "нет тела - нет дела" обрела новый смысл. В случае с министром тело, конечно же, было - оно продолжало руководить своим ведомством, посещать конференции, регулярно светиться в телевизоре и со здоровой долей иронии отзываться о произошедшем.

Правда была известна очень немногим - слугам, медицинским экспертам, сотрудникам министерства. Все они благоразумно молчали о том, что на пятидесятом году жизни, за десять лет до "пенсионного" возраста министр Виктор Мортенсен совершил самоубийство. Технически - удачное, фактически - нет.