Грустный мир

Когда Чак спросил Итана о причинах, он только покачал головой и пробурчал что-то непонятное про «социальные слои». Перед глазами у Чака возник слоеный пирог, еще больше введя его в заблуждение. Переспросить он не решился, испугавшись показаться еще более глупым.

— Ох ты ж черт! — Итан вдруг заметил, что часовая стрелка уже почти добралась до четырех, спрыгнул со стола и, на ходу извинившись перед Чаком, вылетел на улицу.

— Эх, — вздохнул Чак от осознания сложности отношений в семье Итана и продолжил работу.

В семь часов, когда за единственным узким окном под потолком уже зажглись уличные фонари, Чак убрал ботинок, выключил настольную лампу и вышел в вечерний город. Вдалеке светились небоскребы, теперь они не удивляли Чака, но восхищали. Это какой же мощью должны обладать люди, чтобы, не имея магии, выстроить такие махины. В них они жили и работали, всегда в толпе, но по сути одинокие до невозможности. За время, проведенное в этом мире, он понял, почему его прозвали грустным. Магии нет, драконов нет — с чего веселиться-то? Люди постоянно погружены в свои мысли, идут на работу, не замечают окружающей красоты и друг друга.

Накопив достаточно денег, Чак снял жилье на соседней улице, обещав хозяйке отдавать две тысячи долларов в месяц. Крошечная квартирка, как сказала хозяйка, показалась ему огромными, чуть ли не королевскими палатами. Еще бы, он ведь жил в домике немногим больше. С семью братьями. А тут один в целой квартире.

— Ну вот! Чем не шаг к серьезности? К полутора сотням годов обзавестись собственным жильем.

Намереваясь сегодня вечером заняться наконец разгадкой рисунка, он пообедал много чем, начиная от яблочного пирога с корицей из пекарни на первом этаже его дома, заканчивая тремя копчеными свиными рульками из мясного магазина напротив. Запив все это черной шипучкой непонятного происхождения, Чак хлопнул себя по выпирающему животу, откинулся на диван и заснул.

Отец

Вскоре мелодичность, к особому удовлетворению Чака, покинула его работу. И ножницы стали просто ножницами, а молоток начал издавать положенные ему неприятные звуки.

Итан все так же проводил много времени в мастерской.

— Что ты делаешь? — спросил Чак, когда Итан склонился над листками с эмблемой в форме короны и, то высунув язык, то хмурясь, долго что-то писал.

— Заполняю заявку для поступления в университет.

— Университет? — переспросил Чак, понимая, что он снова не знает элементарных для грусномировцев вещей.

— Да, я хочу там учиться, надеюсь поступить… — Он зарделся и тяжело вздохнул, будто собираясь с духом, но в глазах его видны были счастливые искорки. — В Оксфорд вообще-то. И стать юристом!

Вероятно, не заметив на лице Чака восхищения, он добавил:

— Это в Англии.

— Подожди, куда ты собрался?! — На пороге мастерской стоял хозяин, уперев руки в боки и сверля сына убийственный взглядом.

С лица Итана сошла краска, он спрятал бумаги за спину, будто это могло спасти его секретные мечты. Шаги хозяина прогрохотали по ступеням, Итан сжался под его взглядом. Чак отложил ботинки и инструмент.

— Почему. Ты. Не. Посоветовался. Со мной? — хозяин чеканил каждое слово. — Я велел тебе заполнить бумаги в Корнер и Рочестер?! Ты сделал это?!

Итан кивнул.

— Ни про какой Оксфорд речи не шло!

— Да, — тихо начал парень, но его голос сорвался. Он прокашлялся, поднял глаза на отца: — Но мои баллы позволяют выбрать университет получше. Я могу, пап! Почему ты решаешь, где я буду учиться?

— Потому что я отец!

— А я уже взрослый человек! — бросил Итан и сделал шаг к выходу.

Хозяин схватил его за руку.

— Пусти! — сказал парень и дернулся, но хватка отцовских рук была крепкой.

— Ты сделаешь то, что я скажу! — прошипел хозяин.

— Нет! — крикнул Итан и вырвал руку.

Ладонь хозяина взлетела вверх, раздался шлепок. Чак запоздало крикнул «нет», Итан охнул от неожиданности. Хозяин исподлобья глянул на Чака и вбежал по ступеням. Итан пыхтел, прижимая ладонью горящую щеку, а потом устало сел на свой стол.

Как же Чак был зол на хозяина! Как так можно относится к сыну? У Чака с его братьями вообще не было отца, как и у других гномов. Но все они поддерживали друг друга, в том числе в решении временно разделиться. А несчастный Итан не может решиться ни на что, даже пригласить девушку на свидание. Все потому что он совсем один, в него не верит даже собственный отец. Нагружает делами, но недоволен каждым действием, контролирует, понукает… Будто он и для Итана не отец, а хозяин. Что ему стоило поддержать сына хотя бы в решении обрести профессию, о которой он мечтает?! Пусть Итан хочет быть каким-то жюристом — это его желание.

Как в этом грустном… нет, даже жестоком мире можно остаться весельчаком? Шуткам здесь не место. Чак кажется, начал понимать, о чем говорил Умник: нельзя веселиться, когда другим плохо. Тогда Чак не понял, а теперь понимал. Поэтому в Нью-Йорке все такие хмурые. Сколько трагедий происходит тут ежеминутно! Люди сочувствуют друг другу, откладывая свои радости на потом. На самом деле, конечно, они думали только о себе.