Группа особого резерва

Адам Хуциев медленно возвращался к жизни. Он уцепился за шанс, буквально дарованный ему Марковцевым, и плевать, какого он качества. Главное, ему представилась возможность вернуть фактически потерянный аэродром, работу. А это значит, он сможет возродить парашютный клуб. А это экстрим, риск, страх; это клиенты. И это деньги. Жизнь снова постучалась в дом «первочеловека», и он не мог прогнать ее. Он сказал Марковцеву:

— Я согласен.

— А твой бортмеханик?

— Дурацкий вопрос.

Хусейн прослушал, что говорили о нем, об этом он догадался по взглядам, устремленным на него, и спросил у всех сразу:

— А?..

Сразу за всех ему ответил Марк:

— Оставайся с нами — узнаешь.

Глава 5 Теория и практика

Наутро отношение Адама Хуциева к Марковцеву поменялось. Он встретил его как человека, которого нанял, чтобы решить свои проблемы. Марк был не без глаз и без обиняков спросил, что случилось. Адам не мог объяснить перемен, случившихся с ним, но ответил начистоту. Марковцев, выслушав его, пожал плечами и закончил первый в это солнечное утро разговор в своей манере:

— Ты не думай, что я к тебе за проблемами пришел.

Он оставил Адама и вышел на свежий воздух. Он не знал, где в этот час найти Катю, но увидел Хусейна. Гладко выбритый, в майке с короткими рукавами и нарочито небрежно наброшенной на плечи летной кожанке, он походил на героя фильма «Мимино».

— Где? — спросил Марковцев, опуская имя Майорниковой.

— Кто? — прикинулся было дурнем Хусейн.

Марк поставил его на место своим «фирменным» тяжелым взглядом тигра, наевшегося человечины.

— А… — забуксовал бортмеханик. — Да она…

— Я здесь, — раздался позади Сергея Катин голос.

Он обернулся. То, что он увидел, соответствовало его замыслу.

Катя была одета в свободный комбинезон кричащего сине-оранжевого цвета, волосы убраны под пеструю бандану.

— То, что нужно, — одобрил он и поманил девушку за собой.

Он хорошо ориентировался на аэродроме и через пару минут привел Катю в ангар. В большинстве своем парашюты укладывали на улице, но в ненастную погоду для этого в ангаре было отведено место. Оно сейчас пустовало, и Сергей, подавая пример Хусейну, начал раскладывать на полу фанерные щиты. Они настолько плотно прилегали друг к другу, что могли послужить основанием для крыши: ни одна капля не просочится. Опередив Хусейна, Сергей прошел в кладовую, где хранились парашюты, и вскоре вернулся с двумя ранцами. Один он положил перед Катей, с другим отошел к своему месту.

— Прыжки с парашютом начинаются на земле и заканчиваются на земле, — с неожиданными менторскими нотками произнес Марковцев. — Все причины неудач лежат на земле.

— Я не умею прыгать с парашютом, — сказала Катя и невольно передернула плечами.

— Научишься, — обнадежил ее Марк. — Самый лучший инструктор…

— Неужели ты?

Он пропустил ее сарказм мимо ушей.

— Время. Пока летишь к земле — научишься. Как представишь полный рот земли, мигом сообразишь, где вытяжное кольцо и что с ним делать. Что такое парашют?

Этот вопрос Марковцев адресовал Хусейну. Не ожидавший такого простого на первый взгляд вопроса, тот с минуту подбирал определение. Марк терпеливо ждал, обволакивая азербайджанца мрачным взглядом.

— Ну, — начал Хусейн, включая «защиту» — невесть откуда появившийся акцент, причем немецкий. — Ну, парашьют, это такая штьюка, которая… ну… замедляет, да?.. падение. Да, точно, падение.

— Может, снижение?

— Может, и снижение. Все зависит от того, кто и что собрался делать — падать или снижаться, — вывернулся Хусейн.

— Ты не еврей?

— Я?

— Нет, я.

— У меня иранские корни.

— Но вершки-то еврейские.

— Ну ты и сказал. Я — Хусейн, моя родная сестра — Насрин. Где ты видел евреев с такими именами?

— Ее корни тоже уходят в Иран?

— А куда же?.. — Хусейн собрал на лбу морщины. — А что ты улыбаешься? Насрин — смешное имя для русских, что ли?

— Грустное. Для того, кто носит это имя. — Сергей посмотрел на часы, отмечая точное время. — Настроились. Хусейн, обращаю твое внимание на то, что настроиться не означает не пить накануне, а серьезно настроиться — не пить два дня. Слушай меня.

С этого мгновения подполковник Сергей Марковцев влез в порядком полинявшую шкуру инструктора по парашютной подготовке.

— Парашюты замедляют снижение, и происходит это благодаря двум силам: подъемной и сопротивлению воздуха. Круглый купол набирает столько воздуха, сколько может, а тормозит за счет сопротивления. А крыло, — Сергей легко удерживал в вытянутой руке ранец, — создает и подъемную силу. Она воздействует на крыло в определенном направлении, которое зависит от параметров профиля и его положения по отношению к набегающему воздушному потоку. Искусство пилотирования купола состоит в том, чтобы контролировать поток на профиле крыла.

Сергей поднял один фанерный шит цвета хаки и прислонил его к стене ангара; получилась приличная школьная доска. А мелом послужил кусок известкового раствора, застывшие потеки которого виднелись в каждом ряду кирпичной кладки. Он набросал форму крыла и продолжил, сопровождая инструктаж жестами: