Группа особого резерва

Тувинец несколько секунд смотрел на жертву и вспоминал другую. С меньшего расстояния он накануне подстрелил козла. Рана была такая же страшная, нога валялась в пяти метрах от жертвы и сгибалась и разгибалась, как будто принадлежала исполинскому кузнечику. Тогда охотник разрядил в козла всю обойму, но тот так крепко держался за жизнь. Только выстрел в голову прекратил мучения козла. И с капитаном Тувинец решил поступить так же. Он прицелился точно под нос жертве и спустил курок. Разрывная пуля фактически обезглавила его. Кровавые ошметки разлетелись во все стороны, и Тувинец едва успел увернуться, иначе запачкал бы камуфлированную одежду. Поначалу он хотел похоронить капитана и его подругу, отчетливо представил, как, подавая пример товарищам, вооружается лопаткой; острая как бритва, она легко справляется с плотным, почти что каменным дерном, земля под которым – мягкая, как пух; что еще нужно для мертвого человека?.. Но сделал по-другому: спрятал тела в болоте.

Сейчас Тувинец смотрел в небо, откуда скоро должен просыпаться денежный дождь.

Роман Кудрявцев уже больше часа сидел в одной позе, глядя прямо перед собой. Пожалуй, ни разу не пересеклись взгляды тех, кто находился в этой кабине. Все четверо были будто незнакомы или на разговоры в кабине наложили табу. Все переживали многочасовой полет.

Роман, убивая время и назойливые мысли, поступил так, как всегда поступал, когда долго не мог заснуть. Он представил, что в данный момент сидит не в удобном кресле в кабине сопровождения, а в кресле ракетоплана, способного на несколько минут подойти к околоземной орбите. И вот ждет момента, когда невесомость возьмет за горло, пережмет его для того, чтобы желудок не вылез наружу. Это приемы, пришедшие из детства, с годами не спешили расставаться с Романом. Он считал их испытанными средствами борьбы с бессонницей, когда попадал в такие ситуации, как эта.

Но что-то долго самолет-носитель летит к орбите, уже жалко денег, которые пошли в оплату за этот первый полет. И только сейчас, на сумасшедшей высоте и скорости, Роман начал понимать, что именно с ним происходит. Предчувствия. Пожалуй, впервые в жизни он попал в такие жесткие тиски чувства ожидания чего-то неизвестного. Он жил предчувствием близких перемен. Очень близких. И чем дальше летел самолет, тем ближе перемены. Теперь он ждал их каждую минуту и секунду.

Что должно произойти? Катастрофа самолета? Он где-то читал, что некоторые люди с богатым воображением предчувствовали катастрофу, приобретали дар ясновидения. Кто-то из них остался в живых потому, что опоздал на самолет, подсознательно затягивая время. Удивительно, но что-то похожее на затяжку времени произошло во время следования кортежа: микроавтобус чуть отстал от пары «Ауди». Роман интуитивно обернулся и увидел его метрах в тридцати дальше, чем ожидал. Как будто водитель, лица которого невозможно было разглядеть за непроницаемым стеклом, не смог вовремя тронуться с места. Однако он не должен был останавливаться на светофоре. На то он и кортеж, чтобы не разрываться, это единое целое.

Предчувствия… Не одно, а множество. Целая цепочка. Кортеж предчувствий.

Слабая улыбка тронула губы Романа. Он незаметно вздохнул. Потрогал запястье, которое натер кольцом инкассационного кейса; к нему он был прикован тонкой, но прочной цепью. Противоударный, изготовленный вручную из высокопрочного поликарбоната, кейс был спроектирован специально для транспортировки и кратковременного хранения электронных носителей конфиденциальной информации, микрофишей, и важных конфиденциальных документов – так гласила краткая характеристика на него. Его основные замки и три петли были сделаны из стали с защитой против взлома. Внутри этого кейса хранилась важная информация, в бумажном и электронном виде. Этот кейс он должен будет передать старшему от принимающей стороны.

Роман недолго находился в расслабленном состоянии, в котором обычно полет проходит легко и незаметно, – им снова овладела тревога. Ему вдруг стало тесно в этой кабине и, как следствие, трудно дышать.

Он резко поднялся с места. Единственное желание, которое совпадало с возможностями, – покинуть эту кабину и оказаться в грузовой, где воздух был холоден и разряжен, как в горах. Это желание было настолько сильным, что Роман заторопился.

– Куда вы, шеф? – спросил инкассатор по имени Олег.

– Выйду на свежий воздух, – ответил Кудрявцев, по привычке застегивая пуговицу на пиджаке. Он был одет легко, но вряд ли даже поежится от холода: негерметичная грузовая кабина имела систему вентиляции и обогрева. Ему было глубоко плевать на то, как отреагируют на его уход его товарищи… по предчувствию. Пусть думают о том, что ему неприятно делить с ними один воздух, плевать. Понимая, что зацикливается, он поторопился.