Группа крови: повесть, рассказы и заметки

В политике до сравнительно недавнего времени ничего похожего не происходило, однако теперь главные действующие лица заметили, видимо, что творится вокруг, и начали спешно «решать вопрос». Все партии и политические группы, престарелые и лишь вошедшие в зрелость мастера пиара лихорадочно создают молодежные структуры, не вспоминая, наверное, что в свое время именно комсомол стал школой для тех, кто перехватил у КПСС ее собственность – страну. Пока юные оппозиционеры и государственники, националисты и либералы враждуют друг с другом, разминаются в предвкушении настоящего дела. Но когда придет срок, они объединятся против общего врага – папиков, не желающих уступать поляну. Этим молодым не нужно даже очень большого богатства, им нужно просто все. Юность всегда революционна, ее трудно удержать в границах отведенной старшими «площадки молодняка». У тех, кто готов любой ценой войти в круг молодых, есть единственный шанс, всегда использовавшийся профессиональными лидерами толп: не имея сил обуздать движение, встать во главе него. Впрочем, после победы от них все равно довольно быстро избавляются…

Оценки и рекомендации невозможны. Сопротивляться ходу времени, сверхъестественно ускорившегося в новом столетии, бессмысленно и бесперспективно. Молодежь – точнее, значительная ее часть – представляет сейчас реальную угрозу для существующего общества, причем не только в нашей стране. Думаю, что такой ситуации не было с предреволюционных времен начала прошлого века. Опасность усиливается тем, что молодежные настроения во многих западных (и мусульманских, но это особый разговор) странах спустя сорок с лишним лет после предыдущей молодежной революции – хиппи и прочих мирных протестантов – становятся столь же, если не более, радикальными и антиобщественными.

Разрушительный характер образа мыслей и поведения проявляется по-разному в разных социальных слоях молодежи. В самое последнее время ситуация несколько стабилизировалась, и сформировались три вида молодых врагов общества: идейные радикалы-бунтари, нацистские штурмовики-ксенофобы и уголовники-гопники. Деление это весьма приблизительное – в идейных акциях протеста обычно принимают участие «непрошенные» нацисты и хулиганье, а побуждения у тех, кто избивает и убивает инородцев, как правило, не только нацистские, но и примитивно грабительские… Однако сформировать представление о том, что происходит в молодежной среде, такое деление помогает.

Идейных, в свою очередь, можно разделить на левых и правых революционеров. К ним примыкают многие молодые деятели так называемого актуального искусства, радикально настроенные (или, чаще, демонстрирующие наигранную радикальность ради привлекательного для молодой аудитории эпатажа) журналисты и писатели, наиболее бескомпромиссные правозащитники, вообще молодые интеллектуалы-гуманитарии. Штурмовиков (скинхедов) можно условно поделить на антикавказцев, антисемитов и расистов, ненавидящих и преследующих черно- и желтокожих, – впрочем, как правило, каждый из них ненавидит всех «нерусских». Что касается молодых уголовников-гопников, то среди них выделяются футбольные фанаты и обычные хулиганы, в основном жители пригородов, просто завидующие обитателям мегаполисов, их «богатой жизни», – однако и эти категории перемешиваются и сливаются.

Получается, что молодые бунтари представляют две категории населения, равно опасные, как показывает исторический опыт, для социального и политического статус-кво: инакомыслящую интеллигенцию и люмпенизированный «народ». Такое сочетание никогда не приводило ни к чему хорошему. Следует признать, что вообще культурная молодежь, студенчество в особенности, начиная с XIX века постоянно бунтует. В России перерыв был только на семьдесят лет советской власти, которая любому инакомыслию успешно противопоставляла превосходство силы (и о которой с ностальгией не пострадавших как бы вспоминают теперь юные бунтари). Однако российские народовольцы и безумные бомбисты из юных дворян, парижские гошисты шестьдесят восьмого из буржуазно-интеллигентских семей проявляли некоторую – не афишируемую ими, но глубоко сидевшую – брезгливость. Они не смыкались с «народом», то есть с пьяной швалью, уличной шпаной, погромщиками, всегда готовыми разбить витрину лавки и ограбить несчастного лавочника, пустить красного петуха и покалечить толпой полицейского. Именно в этом высокомерии упрекали интеллигентских революционеров революционеры настоящие, вполне бессовестные – большевики. Именно объединения инакомыслящей интеллигенции с толпой мародеров и насильников добился Ленин – известно, чем это кончилось.