Грубиян

— Я постараюсь, детка. А теперь будь хорошей девочкой и подними руки.

Выполняю его просьбу и позволяю натянуть на меня футболку, которая прячет от взгляда Макса самые стратегически важные места. Но парень меня не отпускает; притягивает к себе и впервые не пытается приставать — просто обнимает, словно пытается защитить или успокоить. Но мне спокойно и тогда, когда он просто находится рядом.

— Моя очередь принимать душ, — бормочет он в мою макушку. — И если ты не хочешь посмотреть, как я моюсь, то…

Закончить ему не даю; просто прихватываю свои вещи и пулей вылетаю из ванной, слыша за спиной его призрачный хохот.

В спальне, в которой мы с Максом спали, привожу себя в порядок и каким-то шестым чувством ощущаю, что это именно его комната, а не одна из гостевых. Когда одежда надета, а волосы заплетены в косу, выхожу в коридор одновременно с Максом, который покидает ванную, и вот я уже сама готова помянуть его крепким словечком.

Матерь Божья.

Верхняя часть его тела оказывается обнажена, как в моём самом непотребном сне. Соблазнительное, словно грех, оно притягивает мой взгляд и, кажется, Максим прекрасно знает об этом и нагло пользуется своей властью надо мной.

Вот же чёрт!

— Макс… — срывается с губ.

Не знаю, что именно я хотела сказать: насколько он сексуален, бессердечен или просто попросить его одеться, — но как итог в голове полная каша, а мысли крутятся исключительно вокруг его родинок.

— Не трясись, — усмехается парень. — Сейчас оденусь, и поедем на учёбу.

Он уверенно обходит меня и как бы случайно задевает пальцами тыльную сторону моей ладони. Казалось бы, обычный жест, но с участием Макса даже такое нехитрое действие приобретает невероятно интимный подтекст.

Пока он приводит себя в порядок, я опускаюсь на колени и поглаживаю кота, который довольно мурчит и доверчиво трётся головой об мою руку.

В машине по дороге в универ царит абсолютная тишина, и я вновь начинаю думать о своих родителях. Что такого я сделала почти пятнадцать лет назад, что их отношение ко мне резко поменялось? Я ведь всегда и во всём старалась быть идеальной дочерью: помогала по дому, вместо того, чтобы гулять с подружками; хорошо училась и никогда ничего не просила, кроме любви, которая и так сама собой разумелась. Я вовсе не хвастаюсь, но ровно в то же самое время большинство моих ровесниц уж делали своим родителям внуков по заброшенным стройкам, курили или принимали наркотики в замызганных подъездах. И самым обидным во всём этом было то, что родители не бросали своих непутёвых детей на произвол судьбы, не поднимали на них руку и не относились к ним как к вещам. Поддерживали, несмотря ни на что. А я за все свои достижения лишь удостаивалась очередного звания «неблагодарной твари» и получала очередной «тату» на рёбра, спину или щёку. Почему именно я и за что, понять так и не получилось, хотя ещё в самом начале я пыталась узнать у родителей, что именно делаю не так. Ответ был очевиден: оскорбление и побои. Больше я эту тему не затрагивала, потому что потеряла надежду на то, что их «ответы» когда-то изменятся.

— Ты хочешь заехать домой за вещами? — вклинивается в мои мысли голос Макса.

Я устало смотрю в окно, искренне желая проснуться и очутиться в параллельной вселенной, где родители меня любят.

— Они сожгли все мои вещи, — тихо отвечаю. — Алиса купила мне новые, могу заехать к ней, наверно, если она не поступила с ними так же.

— Какого чёрта им понадобилось сжигать их?

Недоумение в его голосе звучало как-то комично, поэтому я позволила своим губам растянуться в улыбке.

— Должно быть, было противно смотреть на всё то, что напоминало им о неблагодарной дочери.

— Это же просто… дикость, — вспоминает о своём обещании не ругаться, и я чувствую внутреннее тепло. Я протягиваю руку к его голове и запускаю пальцы в волосы, слегка массируя его затылок, отчего Макс довольно щурится. — Осторожно, а то ещё привыкну.

Я снова улыбаюсь, но руку не убираю: мне нравится, что я тоже имею над ним маленькую власть, судя по тому, что его голос слегка охрип.

— Расскажи мне о своих друзьях, — неожиданно даже для самой себя прошу я и непроизвольно замираю в ожидании ответа.

Но парня мой вопрос, кажется, совершенно не смущает.

— Мы знакомы почти с рождения; ходили в один детский сад, учились в одной школе, теперь вот вместе учимся. Парни, в общем-то, неплохие ребята, несмотря на то, что иногда несут полную чушь.

Несколько секунд просто смотрю на Макса.

— Они тебе очень дороги, — делаю очевидный вывод.

Макс усмехается.

— Жизнь заставила уяснить, кто твой истинный друг. Именно поэтому, чтобы ни случилось, ни один из нас не оставит остальных в беде.

Если бы он только знал, как в этот самый момент я ему завидовала… Мне казалось, что у меня тоже была подруга, которой я доверяла и на которую всегда могла положиться, а Алиса поступила со мной в духе моих родителей: некоторое время пожалела, а потом сделал больно. Мне до сих пор не верилось, что всё это происходит на самом деле.