Грозовой перевал

Мы похоронили его, к негодованию всех соседей, так, как он сам распорядился. Провожали его только Эрншо и я, да еще могильщик и шесть человек, которые несли гроб. Эти шестеро сразу ушли, опустив гроб в могилу, а мы остались и видели, как могильщик засыпает его землей. Гэртон с лицом, залитым слезами, своими руками выкопал куски зеленого дерна и закрыл ими свежий могильный холм. Сегодня могила Хитклифа так же поросла травой, как и две соседних, и я надеюсь, что ее обитатель покоится с миром. Но местные жители, если их спросишь, готовы поклясться на Библии, что после смерти покойник является. Кто-то видел его у церкви, кто-то на пустоши, а кое-кто – даже в этом самом доме. Вы скажете, досужие вымыслы, и я с вами соглашусь. Однако вон тот старик, сидящий у очага, утверждает, что видит два лица, выглядывающие из окна спальни, каждую дождливую ночь со дня смерти хозяина. А месяц назад со мной случилась странная история. Вечером я шла в усадьбу «Скворцы», – а вечер был темный, мрачный, собиралась гроза, – когда на первом повороте от Грозового Перевала мне повстречался маленький мальчик, гнавший перед собой овцу с двумя ягнятами. Он горько плакал, и я решила, что ягнята его не слушаются и он совсем выбился из сил, пытаясь заставить их идти в нужном направлении.

– Что случилось, малыш? – спросила я его.

– Там, под скалой – Хитклиф и какая-то тетя, – всхлипнул он, – и я боюсь идти мимо них.

Я никого не увидела, но и мальчик, и овцы не могли сделать в ту сторону ни шагу, поэтому я посоветовала ему обойти утес нижней дорогой. Наверное, он наслушался россказней своих родителей и друзей, а когда шел один через нашу глушь, ему и померещилось. Но, положа руку на сердце, скажу вам, что не люблю я выходить из дома в темноте, да и в самом доме страшусь оставаться одна – уж больно он мрачный. Ничего не могу с собой поделать! Я буду только рада, когда молодые переедут отсюда в усадьбу.

– Так они переберутся в «Скворцы»? – спросил я.

– Да, – отвечала миссис Дин, – сразу как поженятся. А свадьба у них назначена в Новый год.

– А кто же будет жить здесь?

– Думаю, Джозеф останется присматривать за домом. Может, еще парнишку какого наймет, чтобы одному здесь не торчать. Они будут жить в кухне, а остальные комнаты запрут…

– …и оставят их в распоряжении тех призраков, которые в них поселятся… – закончил я за нее фразу страшным голосом.

– Как вам не стыдно, мистер Локвуд, – сказала Нелли, решительно покачав головой. – Я верю в то, что мертвые спят мирным сном, но более чем убеждена, что не следует говорить о них легкомысленно.

В эту минуту садовые ворота распахнулись – молодая пара возвращалась с прогулки.

– Эти двое ничего не боятся, – пробормотал я, наблюдая из окна, как они подходят к дому. – Вместе они готовы дать бой самому князю Тьмы со всем его воинством.

Молодые люди подошли к крыльцу и замерли, чтобы последний раз полюбоваться на луну, или, если уж говорить правду, то друг на друга при лунном свете, а я вновь почувствовал неодолимое желание избежать встречи с ними. И вот, вложив небольшое напоминание о себе в руку миссис Дин и невзирая на все ее упреки в неучтивости, я ускользнул через дверь кухни в тот самый момент, когда Кэтрин и Гэртон входили в дом через парадный вход. Мой поспешный уход мог бы укрепить Джозефа в его подозрениях относительно нескромного поведения домоправительницы, если бы он не признал во мне порядочного человека, когда к его ногам со сладостным звоном упал золотой соверен.

Обратно к усадьбе я шел дольше, потому что решил сделать крюк к церкви. Подойдя к ней вплотную, я увидел, что за последние семь месяцев она совсем пришла в запустение: многие окна зияли темными провалами, а за линию крыши то тут, то там опасно выдвинулись куски черепицы, готовясь стать жертвой грядущей осенней непогоды.

Я поискал – и скоро нашел – три могильных камня на ближайшем к вересковой пустоши склоне. Средний совсем посерел и утопал в вереске, камень, под которым покоился Эдгар Линтон, был покрыт дерном и мхом лишь у своего подножия, а камень Хитклифа был еще гол.

Я бродил вокруг могил под приветливым шатром звездного неба, смотрел, как ночные мотыльки порхают среди вереска и колокольчиков, слушал, как тихо вздыхает ветер в траве, – и недоумевал, как мог кому-то привидеться беспокойный сон тех, кто спит и навсегда упокоен в этой мирной земле.