Грозовое Облако

Кое-кто из любопытствующих попытался протиснуться вперед, чтобы сделать фото или даже прикоснуться к мантии какого-нибудь серпа. И если раньше охраннику было достаточно грозного взгляда и окрика, чтобы вернуть чересчур ретивых граждан обратно в толпу, то сегодня гвардейцы, в соответствии с полученным приказом, сразу стреляли на поражение. Пары-тройки квазитрупов, тут же унесенных амбу-дронами, хватило, чтобы остальные зеваки уяснили, что к чему. Порядок был восстановлен.

Как и по всем прочим вопросам, мнения серпов об усиленных мерах безопасности разделились полярным образом.

— Не нравится мне это! — ворчал серп Солк[23]. — Почему бы не дать добрым людям возможность увидеть нас в блеске славы, а не только с ножом в руке перед собственной прополкой?!

Серп Брамс придерживался противоположной точки зрения.

— Аплодирую мудрости нашего Верховного Клинка! — заявил он. — Наша безопасность превыше всего!

Серп О’Киф съязвила: мол, надо было прорыть в здание конклава туннель, и все дела. Серп Карнеги, прекрасно распознав иронию в ее словах, тем не менее заметил, что впервые за многие годы О’Киф сказала что-то дельное.

Серпы еще толком не вошли в здание, а шерсть на их загривках уже стояла дыбом — так они переругались.

— Как только они разделаются с серпом Люцифером, всё успокоится и станет как раньше, — говорили другие серпы, по-видимому, полагая, что гибель мстителя в черной мантии — панацея от всех бед.

Поднимаясь по лестнице, девушка в бирюзовой мантии старалась держать голову так же высоко, как и серп Кюри. Она пыталась изгнать на весь этот день Цитру Терранову и полностью стать серпом Анастасией как снаружи, так и внутри. Шагая по ступеням, она слышала брюзжание по поводу серпа Люцифера, но вместо того, чтобы пробудить в ней тревогу, оно ее подбодрило. И дело не только в том, что Роуэн был жив: серпы, пусть ненамеренно, но все же звали его серпом Люцифером, как будто он был одним из них.

— Неужели они действительно полагают, что если остановить Роуэна, то это покончит со всеми проблемами Ордена? — поинтересовалась она у серпа Кюри.

— Некоторые предпочитают не видеть проблем, — ответила Мари.

Анастасии верилось в это с трудом. Хотя, с другой стороны, искать козлов отпущения было любимым занятием человечества с того самого момента, когда орава троглодитов впервые раскроила камнем чей-то череп.

Трудная правда состояла в том, что раскол в Ордене был так же глубок, как смертельная рана при прополке. По одну сторону находились серпы «нового порядка», не жалевшие банальностей для оправдания своих садистских наклонностей; по другую стояли серпы «старой гвардии», на словах метавшие громы и молнии относительно того, как должны вершиться дела, но не способные ничего изменить. Две фракции держали друг друга за горло в смертельной удушающей хватке, но ни та, ни другая не могла убить соперника.

Как всегда, в ротонде, где серпы общались в неформальной обстановке перед открытием заседания, был сервирован роскошный завтрак за счет благотворителей. Темой сегодняшнего утреннего пира были морепродукты. На столе, накрытом с поразительным художественным мастерством, красовались копченый лосось и пряная селедка, горы креветок и устриц во льду, хлеб домашней выпечки и бесчисленные сорта сыра…

Анастасия думала, что у нее нет аппетита, но вид такого великолепия даже мертвеца поднял бы из гроба ради одной, самой последней трапезы. И все же она не сразу решилась взять себе закуску со стола: это же все равно что обезобразить прекрасную статую! Но поскольку прочие серпы, как хорошие, так и плохие, набросились на еду, будто стая голодных пираний, Анастасии ничего не оставалось, как присоединиться.

— Это неофициальный ритуал, берущий свое начало в давних временах, — как-то объяснила ей серп Кюри. — Даже самые аскетичные и воздержанные из серпов три раза в год предаются чревоугодию без малейшего зазрения совести.

Мари обратила внимание Анастасии на то, как серпы сбиваются в группы по социальным интересам. Нигде больше раскол не выражался так явно, как здесь, в ротонде. От серпов «нового порядка» исходили почти осязаемые флюиды беспардонной самоуверенности, разительно контрастирующей со сдержанным высокомерием других членов коллегии.

Когда-то Мари сказала Анастасии:

— Все мы люди заносчивые. Как же, ведь мы избранники, самые мудрые и самые просвещенные. Лучшее, на что мы можем надеяться, — это оставаться скромными в своей заносчивости.