Грозный эмир

Граф Боэмунд принес клятву в храме Святого Петра в присутствии патриарха Антиохийского и всех заинтересованных лиц, включая в первую очередь трех сыновей Глеба де Руси. Здесь же был вынесен вердикт третейского суда в составе барона фон Рюстова, магистра де Пейна и шевалье де Музона. Споров вердикт не вызвал. Промолчал даже барон де Санлис, сильно сдавший за последние дни. И только Владислав де Русильон сделал небольшое уточнение:

– Я могу повесить Никодима и Андроника, если они окажутся у меня в руках, или мне следует обратиться к графу Антиохийскому?

– Ты можешь их казнить, благородный Влад, – сказал с усмешкой Боэмунд, разрешая тем самым возможные противоречия. – В аду давно уже ждут этих негодяев.

– Барон де Сабаль беспокоится о своей жене, – обернулся Венцелин к патриарху Антиохийскому.

– Я все понимаю, сын мой, но будьте милосердны к падшей женщине. Тереза добровольно приняла решение постричься в монахини, и я не могу чинить ей препятствия в богоугодном деле.

– Думаю, благородный Гуго не будет возражать, – печально вздохнул Рауль де Музон. – Это достойный выход из создавшегося положения и для нее, и для него, и для всех нас.

Барон де Санлис вернулся домой в весьма скверном состоянии, и это еще очень мягко сказано. Решение третейского суда не явилось для него неожиданностью, но одно дело догадываться и совсем другое почувствовать холод стали на собственной шее. Конечно, за месяц можно многое успеть, но для этого придется очень сильно потрудиться. И не только самому барону, но и хитроумному портному, который сейчас пристально вглядывается в лицо старого друга, словно подозревает его в чем-то нехорошем.

– Тебя и Никодима приговорили к повешенью. Благородный Боэмунд согласился лично намылить для вас веревки.

– Очень любезно с его стороны, – ласково пропел Андроник, – но я пока не готов покинуть этот мир. А что грозит тебе, благородный Ги?

– Божий суд, – зло выдохнул барон. – Через месяц.

– Пока все идет именно так, как мы предполагали, – утешил его сириец. – Спасибо благородному Раулю.

– За моим домом установят слежку, – хмуро бросил гостю хозяин. – Тебе лучше уйти, Андроник. Ты человек опытный, но сыновья Глеба де Руси прирожденные охотники.

– Вот как? – вскинул бровь даис Сирии. – А я всегда считал шевалье де Русильона простодушным рубакой.

– Ты не Владислава бойся, а Филиппа, – остерег Санлис. – Младший – самый опасный из них. Это он первым почуял неладное, он же нашел Жака Фуше и заставил его выдать Никодима, он же почти сразу назвал твое имя. Музону ничего другого не оставалось, как руками развести.

– Я плохо его помню, – задумчиво проговорил Андроник.

– Лицом он удался в мать, ростом пониже своих братьев, но гибкий как змея. От его улыбки меня сегодня едва не стошнило в храме. Бойся его, портной, ибо если кому-то и удастся затянуть петлю на твоей шее, то это будет именно он, Филипп из замка Ульбаш.

– Ты сегодня пророчествуешь как благородная Тереза, – засмеялся Андроник. – После посещения монастыря у нее открылся дар.

– Патриарх взял ее под свою защиту. До поры.

– Знаю, – кивнул даис. – Терезе придется поторопиться, как и нам, впрочем. Когда король Боэмунд отправляется на охоту?

– Думаю, через неделю, – пожал плечами Санлис. – Надо же проводить гостей.

– Проводить или выпроводить?

– А что, есть разница? – с вызовом спросил Ги.

– Теперь уже нет, – вздохнул Андроник. – Никогда не понимал пристрастия благородных мужей к охоте на животных. Занятие бесполезное, но порою смертельно опасное.

Потрясение Алисы от всего увиденного и пережитого в монастыре было столь велико, что она далеко не сразу решилась открыться Терезе. Баронесса де Сабаль, надо отдать ей должное, проявила редкостную деликатность и не стала докучать графине вопросами. Тереза сама попала в очень сложную ситуацию, а потому очень нуждалась в помощи своей подруги.

– Тебя отправляют в монастырь? – удивилась Алиса. – Но почему?

– Так решил третейский суд, – вздохнула Тереза. – И хотя согрешил мой муж, но виноватой объявили меня.

– И что ты собираешь делать теперь?

– Следовать велению Великой Матери, – скромно опустила очи долу баронесса.

Алиса покраснела. Воспоминания, нахлынувшие неожиданно, заставили Алису почти отшатнуться от женщины, ввергнувшей ее в соблазн. Пожалуй, она ударилась бы в бегство, если бы не скорбная поза Терезы, словно бы и не заметивших ее переживаний.

– Но ведь это был сон? – растерянно произнесла графиня.

– Вещий сон, – поправила ее Тереза. – Я видела залитое кровью лицо благородного Боэмунда и ужаснулась его падению. Прости, благородная Алиса, я не хотела тебе этого говорить, но не сумела удержать в душе тайну, данную мне свыше.

– Этого просто не может быть, – отмахнулась от чужого страшного видения графиня.

– Боэмунд приходил к тебе?

– Нет.

– Ты видела другого мужчину! – догадалась Тереза. – Я так и знала! Великая Мать прочитала в твоем сердце то, что ты скрывала даже от самой себя.

– Я ничего не видела! – воскликнула Алиса и в испуге огляделась по сторонам.