Грозный эмир

Смерть Гассана ибн Сулеймана не произвела на Андроника большого впечатления. Повелитель Времени в последние годы сильно болел, и у ближайших соратников уже не оставалось никаких сомнений, что дни его сочтены. Наследника Старец Горы выбрал сам. Во всяком случае, так утверждали новый шейх Бузург-Умид и новый кади ассасинов Абу-Али. Почтенный Юсуф, даис Месопотамии, выразил по этому поводу сомнение, обернувшееся для него крупными неприятностями. Смерть уважаемого миссионера никого в среде ассасинов не удивила, ее можно было даже назвать естественной, несмотря на кинжал, торчавший из груди покойного. Что же касается Андроника, то он ничего не выиграл и ничего не потерял после смерти Гассана. Куда огорчительнее для него было освобождение короля Болдуина, помешавшее осуществлению замыслов двух самых умных людей Сирии – барона де Санлиса и самого даиса. А ведь благородному Ги почти удалось объединить вокруг себя всех противников юного Боэмунда и Констанции. Увы, железный кулак, уже готовый обрушиться на голову сына и вдовы графа Тарентского, мгновенно разжался, как только пришла весть об освобождении короля Болдуина. Санлиса перестали узнавать знакомые, в цитадель, где ныне проживал благородный Боэмунд с матерью, его не пускали. Ходили упорные слухи о скорой и окончательной опале барона, которому знающие люди прочили то плаху, то изгнание. Зато возликовали враги несчастного Ги, устроившие освобожденному королю пышную встречу. Могло создаться впечатление, что чествуют победителя, а не бывшего пленника, попавшего в лапы эмира Балака по собственной глупости. Такое утверждение со стороны Санлиса было не совсем верным, поскольку и он сам, и Андроник приложили руку к пленению короля, неплохо заработав на этом, но в любом случае праздник выглядел более чем сомнительным. Видимо, это почувствовал и сам Болдуин, а потому поспешил выдать замуж свою дочь Алису за юного графа. Невесте уже исполнилось восемнадцать лет, жениху – семнадцать. В данном случае повод для торжеств был самым что ни на есть подходящим, и с этим вынужден был согласиться даже всем недовольный барон де Санлис. Среди гостей, собравшихся на свадьбу, ходили упорные слухи о скором походе крестоносцев на город Халеб, а потому Андроник счел своим долгом предупредить старого друга аль-Кашаба о враждебных намерениях короля Болдуина. Обычно даис Сирии останавливался во дворце бека Саббаха, но в этот раз он изменил своим привычкам. Почтенный аль-Кашаб, прежде с подозрением относившийся к ассасину, ныне встретил его как родного.

– Этого следовало ожидать! – горестно всплеснул он руками, выслушав вести, привезенные гостем. – Смерть эмира Балака обернется страшными потрясениями для мусульманского мира.

– Я слышал, что город Тир пал? – вопросительно глянул на кади шиитов Андроник.

– Увы, – вздохнул аль-Кашаб. – Правитель Дамаска атабек Тугтекин не рискнул в одиночку помочь осажденным тирцам, и те вынуждены были сдаться на милость победителей.

– А где сейчас находится эмир Тимурташ? – спросил гость.

– В Мардине. Я умолял его не бросать Халеб на произвол коварного врага, но он лишь указал мне на нового визиря Саббаха как на единственного человека, способного уберечь город от всех невзгод.

– Саббах стал правителем Халеба?! – удивился Андроник. – Какое несчастье!

– Но ведь он рафик ассасинов? – нахмурился аль-Кашаб. – Я полагал, что бек действует с ведома шейха Гассана.

– Гассан ибн Сулейман ушел в мир иной полтора месяца тому назад, – печально отозвался Андроник. – Теперь у нас новый шейх – небезызвестный тебе Бузург-Умид. У перса обширные замыслы, но направлены они не против франков, а против сельджуков.

– Но почему? – ахнул потрясенный аль-Кашаб.

– Бузург-Умид мечтает об освобождении Персии от турецкого владычества, а халиф Мустаршид Биллях – о возрождении Арабского халифата. Думаю, эти двое уже договорились между собой. Среди Сельджукидов нет мира. Эмиры оспаривают власть султана Махмуда. Время для выступления выбрано подходящее.

– Откуда ты все это знаешь? – с подозрением уставился на гостя аль-Кашаб.

– Слышал собственными ушами в крепости Дай-эль-Кебир из уст шейха Бузург-Умида. Скажу больше, Абу-Али уже готовит в помощь халифу армию в шесть тысяч сабель.

– А как же Халеб? – вспомнил о самом главном аль-Кашаб.

– Саббах при первом же удобном случае отдаст город королю Болдуину. Халеб станет платой франкам за участие в войне против сельджуков.

– Но ведь это невозможно! – вскричал потрясенный кади шиитов. – Война с сельджуками приведет к гибели мусульманского мира. Аллах не допустит поругания наших святынь. В единстве наша сила и наше спасение.

– Я тоже так думаю, почтенный аль-Кашаб, иначе не сидел бы сейчас перед тобой с душой, полной горестных предчувствий.

– Я пошлю гонца к эмиру Тимурташу! – подхватился с места аль-Кашаб. – Он обязан защитить Халеб, завещанный ему отцом.