Грозный эмир

– И конечно он захочет посмотреть на то место, где погиб или был пленен его родственник и друг.

– Зачем? – удивился Санлис.

– Болдуин к старости становится сентиментальным. А ты ведь, благородный Ги, прожил в графстве Эдесском несколько лет. И, наверное, без труда найдешь то место на берегу Евфрата, где совершил, возможно, последнюю в жизни оплошность граф Жослен де Куртене.

– Знаю я это место, – махнул рукой Санлис. – Охотился там на журавлей. В то время забавы с соколами были для нас еще в новинку.

– Вот видишь, дорогой Ги, – усмехнулся Андроник. – Лучшего проводника чем ты, королю Болдуину, пожалуй, не найти. Голову только не потеряй ненароком.

– Это ты к чему? – даже привстал со своего места Санлис.

– Король Болдуин тоже питает слабость к охоте. Как и эмир Балак, впрочем. Вот только одни охотятся на журавлей, а другие – на королей. Ты понял, о чем я, благородный Ги?

Потрясенный Санлис ответил на вопрос старого сирийца далеко не сразу. Следовало для начала подсчитать выгоды и убытки от реализации этого нетривиального замысла. Пленение короля могло привести либо к усилению Констанции, либо к ее падению. В первом случае благородный Ги мог потерять все, включая жизнь, во втором, стать почти полным хозяином Антиохии. Соперников в рядах нурманской партии у Санлиса практически не было. Ричард Ле Гуин дряхлел прямо на глазах, теряя вкус не только к власти, но и к жизни. Барон де Крийон был слишком туп и прямолинеен, чтобы воспользоваться создавшейся ситуацией. Все остальные благородные шевалье хоть успели отрастить усы за минувшие три года, но спорить о власти с опытным Санлисом не могли. В сущности, благородный Ги боялся не Констанции, а Глеба де Руси. Коннетабль был главным препятствием на его пути к власти. Этот человек и без помощи Болдуина мог удержать графство.

– Боюсь, дорогой друг, ты недооцениваешь степень опасности, нависшей над твоей головой, – сочувственно вздохнул Андроник. – Как только Констанция женит своего сына на дочери короля, у нее будут развязаны руки. А старый Ле Гуин вряд ли станет хлопотать за Ги де Санлиса, дабы не навлечь на себя немилость сеньоры. Ты потеряешь земли, дарованные тебе Рожером, а заодно с ними и жизнь.

– Констанция показала мое письмо Болдуину, – поделился своим горем Санлис. – Вчера у меня состоялся неприятный разговор с королем. Разумеется, я все отрицал. Болдуин сделал вид, что поверил мне – вот только надолго ли?

– Женщины бывают порой гораздо мстительнее мужчин, – констатировал Андроник. – И гораздо дольше помнят нанесенные им обиды. Десять тысяч денариев тебя устроят, благородный Ги?

– Это безумные деньги! – насторожился Санлис.

– Они в любом случае тебе понадобятся: решишь ты бежать из Антиохии или бороться за власть.

– И где ты возьмешь такую сумму?

– Неужели ты думаешь, что я отдам короля Болдуина эмиру Балаку даром? – удивился даис. – Такие услуги дорого стоят.

– Я принимаю твое предложение, Андроник. И очень надеюсь, что удача не отвернется от нас.