Грозное дело

Один из стрельцов, это, наверное, и был Игнат, выступил вперёд, махнул рукой и пошёл по дорожке к дворцу. Клим и Трофим пошли за ним. Трофим смотрел по сторонам и думал, что за последние пять лет тут ничего не изменилось. Впереди стоял царский дворец, здоровый, как гора, и чёрный-пречёрный, потому что ни одно окно в нём не светилось, все они были закрыты ставнями. И крыша была чёрная. Ну да она и днём такая же, потому что крыта чёрной черепицей. Черепица дорогущая, немецкая, лаком натёртая. А когда-то, говорили старики, крыша была просто золочёная, и днем и ночью сверкала – днём от солнца, ночью от луны. И сколько здесь народу всегда было! А теперь, как на погосте, тихо.

Только Трофим так подумал, как тут же одиноко брякнул колокол. Игнат, шедший впереди, перекрестился. Колокол ещё раз брякнул. Трофим поморщился. Чернота какая, Господи, подумал он, да здесь всегда черно, здесь и летом трава никогда не растёт.

А колокол ещё раз брякнул, и Трофим почти уверенно подумал, что это царь преставился, вот его и отпевают. И опять подумал: Господи, в таком недобром месте мёртвого царя увижу! Трофим был уверен, что его сейчас ведут прямо к царю, вот и Золотое крыльцо, уже почти рядом, и на нём рынды в золотых шубных кафтанах. Никогда Трофима туда не водили, а всегда вели направо, мимо Красного царицына крыльца, и дальше, а там за угол, пройти ещё немного – и будет дворское Железное крыльцо, там сразу на второй этаж…

Но Игнат свернул налево, и они пошли в совсем другую сторону, куда Трофим никогда не ходил. Он только слышал от других, что там, за углом, есть ещё одно, так называемое Медное крыльцо, ведущее в царевичевы палаты. А колокол ещё раз брякнул. Э, так вот оно что, с неохотой подумал Трофим, это царевича убили. Да как же так?! И кто это его? За что?

Колокол ещё раз брякнул. Игнат велел смотреть под ноги. Тропка и в самом деле была вся разбита, сапоги так и скользили. Сколько же здесь народу за сегодня побывало, сердито подумал Трофим, и что теперь найдёшь? Всё затоптали, олухи!

Пока он так думал, они повернули за угол и увидели то крыльцо. Оно и в самом деле было всё обито медью и было высокое, выше царицына, и даже выше дворского, но, конечно, ниже Золотого царского. На Медном крыльце стояли рынды в посеребрённых шубных кафтанах. Над крыльцом горел светец, но свету от него было немного. Игнат подошёл к крыльцу и остановился. Клим и Трофим остановились рядом с ним. Рынды на них и не посмотрели. Колокол ещё раз брякнул. Трофим вздохнул и подумал, что у царя два сына, и если убили младшего, то царь не будет сильно горевать. А вот если, не приведи Господь, убили старшего…

Наверху рынды раздались в стороны, и на крыльце показался – Трофим его разу узнал – Бориска Годунов, из молодых бояр, конюший царевича Фёдора, младшего. А, вот как, подумал Трофим и даже невольно хмыкнул, вот по кому колокол – по Фёдору! Но тут же спохватился: грех какой думать на Фёдора! Но зато думать на Ивана – это ещё грешней, ибо сколько тогда будет крови, нынче и не представить! Да царь Иван за любимого сына…

Но дальше Трофим подумать не успел, потому что боярин Борис Годунов, сопляк этот, ещё в прошлом году какой тихоня был, а тут вдруг вон как важно выступает и смотрит зверем!..

Клим и Трофим сняли шапки и поклонились великим обычаем, потом распрямились, по-прежнему не надевая шапок. Боярин поднял руку и грозно отщёлкнул пальцем. Клим сразу отступил к Игнату. Теперь уже один Трофим стоял перед крыльцом. Боярин его поманил – тем же пальцем. Трофим пошёл вверх по ступенькам. Рынды стояли неподвижно, истуканами. Трофим подошёл к боярину и поклонился ещё раз.

– Кто таков? – спросил боярин.

Трофим назвал себя.

– Тот самый? Меченый? – опять спросил боярин.

Трофим повернул голову. Боярин глянул ему на ухо, усмехнулся и сказал:

– Тот самый! – развернулся и велел: – Иди за мной.

И пошёл обратно, во дворец. Трофим пошёл за ним. В сенях их ждали двое стрельцов с бердышами. Они сразу оттёрли Трофима от боярина и повели его за ним почти как злодея. Трофим хотел перекреститься, но подумал, что лучше пока не надо лишний раз махать руками. И так он и шёл, не крестясь, и думал, что это недобрый знак, да и что может в Слободе быть доброго?!

5

Из сеней они прошли до рундука и там поднялись вверх, потом свернули два раза туда и три раза сюда, опять поднимались и спускались, развернулись и пошли обратно. Трофим гнул пальцы, считал повороты, но вскоре сбился со счёта и подумал, что всё равно один он отсюда не выйдет. А какая духотища здесь! А теснотища! В Москве намного просторнее. Зачем здесь так тесно строили? Самим же мучиться!..

Только он так подумал, Годунов остановился. Один из его стрельцов выступил вперёд и постучал в стену. На этот стук прямо в стене открылась небольшая потайная дверь. Стрелец отступил назад, пропуская вперёд Годунова. За Годуновым в дверь вошёл Трофим, а уже за ним стрельцы.