«Гроза» против «Барбароссы»

– Поздравляю, товарищи! Полк расформировали в девяносто втором, мы с вами приехали сюда поздней весной две тысячи четырнадцатого. Ваша машина определенно работает, – кивнув, полковник Одинцов подошел поближе к дисплеям. – Давайте, профессор, запишите эту, как его, частоту, и посмотрим, что у нас дальше…

Профессор цыкнул на зашумевших было техников и склонился над дисплеем рядом с Михеевым. На этот раз на сканирование диапазона вместо пяти минут ушло примерно минут восемь. На этот раз по ту сторону временного барьера снова была зима. Но вместо ночи воздух был буквально пропитан синевой сумерек. И еще, аэродром не просто присутствовал на месте, он жил. Горели яркие посадочные огни на полосе, с диспетчерской вышки ярко светили прожектора, заливая все вокруг призрачным неживым галогеновым светом. Пал Палыч подкрутил на одном из мониторов ручку громкости, и в ангар ворвался заунывный вой прогреваемых авиационных турбин. Не успели присутствующие переглянуться, как по полосе с сотрясающим все вокруг грохотом на взлет пошел бомбардировщик Ту-22.

Одинцов кивнул.

– Картина выглядит все интереснее. Аэродром был построен в 1956-м, первоначально полк был вооружен бомбардировщиками Ту-16, в 1962-м их заменили, на Ту-22, которые и стояли на вооружении до самого расформирования.

– Значит, вторая зона у нас где-то между 62-м и 92-м? – предположил Михеев.

– Правильно, – подтвердил Одинцов, – Где-то между… Очень точный адрес. Давайте дальше…

А дальше, еще примерно через тринадцать минут сканирования, в третьей зоне был весенний лес безо всяких признаков аэродрома, потом еще через двадцать две минуты в четвертой зоне снова был точно такой же, но летний лес. Нет, не точно такой же, снимки, сделанные с одного ракурса, показывали, что лес успел значительно измениться, потом через тридцать семь минут сканирования в пятой зоне был еще один зимний лес, потом, через час с лишним, в шестой зоне снова была зима… Со времени начала эксперимента прошло уже три часа, все изрядно утомились.

– Стоп, товарищ Михеев, – остановил Одинцов инженера, когда тот собрался запустить сканер в поисках седьмой зоны. – Скажите, ваши техники с работой поиска этих временных зон самостоятельно справиться смогут?

Вместо Михеева полковнику Одинцову ответил профессор Зайцев:

– Техникам оборудование доверить страшновато, а вот любой из инженеров испытательной службы, пожалуй, справится.

Полковник Одинцов вздохнул.

– Тогда бог с ним, товарищи, не будем спешить. Сегодня у нас и так великий день. Выключайте свою машину, профессор, и пойдем все в мою контору. Есть разговор о будущем.

11 января 2017 года, 13:35. Российская Федерация, Республика Коми, бывший аэродром стратегической авиации Нижняя Потьма, полигон ГНКЦ «Позитрон», здание бывшего штаба полка, кабинет куратора

– Товарищи и господа – кому как удобнее, – сказал Одинцов, когда его гости расселись по стульям и диванам, – все вы молодцы, так что вам моя благодарность и рукопожатие перед строем. Теперь, как в КВНе – два вопроса для умных голов. Первое – нам необходимо научиться точно определять – куда мы попали? И второй вопрос – что с этой вашей машиной делать? Кстати, о Нобелевской премии по физике пока и не мечтайте, поскольку ваша машина есть наше самое тайное и мощное оружие. Ну, кто же откажется раздавить паровоз еще тогда, когда он был чайником?

– Насчет «нобелевки» понятно, не очень-то и рассчитывали, – кивнул профессор Зайцев, протирая платком очки. – Что касается определения временного адреса, то в голову не приходит ничего, как выйти на улицу и спросить…

– Выйти и спросить это, простите, по моей части, – поправил профессора Одинцов. – А я пока считаю такой экстрим преждевременным. Так что, дорогие мои, нужен научный метод.

Начальник испытательной службы на некоторое время задумался, потом сказал:

– Тогда, Павел Павлович, мы можем попробовать воспользоваться астрономическим методом?

– Астрономическим? – переспросил профессор Зайцев.

– Вот именно, – подтвердил Михеев, – я где-то читал, что полная карта звездного неба никогда не повторяется, и, зная место и точное время снимка, вполне можно вычислить год и день.

– Значит, вам нужен астроном? – Одинцов задумался, потом кивнул. – Астронома найдем! Что еще?

– Переезжать отсюда надо, – вздохнула Ольга Кокоринцева, колыхнув необъятной грудью, – тут у нас триста двадцать дней в году пасмурные, и астроном ничего не увидит…

Глаза у Одинцова округлились.

– Куда переезжать?! Ваша машино-бандура занимает целый ангар, и секретна, как десять манхеттенских проектов! Скажите, Ольга Александровна, а без переездов нельзя?

Тут Зайцев и Михеев переглянулись.