Гроза из Преисподней

– Я не могла иначе, – простонала она. – Господи, мистер Дрезден. Вам не понять, каково это. И он делался все хуже и хуже. Он ведь поначалу совсем не плохим был человеком, но делался все хуже, и я боялась.

– За детей, – уточнил я.

Она кивнула, потом низко опустила голову, коснувшись лбом коленей. И тут слова полились из нее – сначала медленно, по одному, потом все быстрее и быстрее, словно она не могла больше сдерживать их чудовищный вес. Я слушал, не перебивая. Я оставался в долгу перед ней, разбередив ее чувства, заставив выговориться передо мной.

– Он никогда не был плохим человеком, мистер Дрезден. Вы должны понять. Он работал как лошадь. Он старался ради нас, чтобы мы жили лучше. Мне кажется, это все потому, что он знал, что мои родители были так богаты. Он хотел давать мне столько же, сколько могли они, но не мог. Это раздражало его, злило. Иногда он срывался. Но ведь так плохо было не всегда. И он мог быть иногда таким добрым, нежным. Я надеялась, может, дети помогут ему уравновесить характер.

– Билли исполнилось четыре года, когда Виктор увлекся магией. Не знаю, где он это подцепил. Но он сделался прямо как одержимый. Он начал таскать домой книги целыми стопками. Всякие странные вещи. Он врезал замок в дверь, ведущую на чердак, и по вечерам запирался там. Иногда он даже на ночь там оставался. Иногда, по ночам, мне казалось, будто я слышу там, наверху, всякое. Голоса. Или такое, что и голосом не назовешь, – она вздрогнула.

– Он сильно изменился. Он начинал злиться, и тогда происходили всякие вещи. Занавески загорались по краям. Или посуда летела с полок на пол и билась, – она подняла голову и затравленно посмотрела на своих веселых коров, словно пытаясь удостовериться в том, что те еще здесь.

– Он кричал на нас по поводу и без повода. Или начинал смеяться на ровном месте. Он... Он видел всякое. Вещи, которых я не видела. Я думала, он сходит с ума.

– Но вы не пытались остановить его, – негромко заметил я.

Она мотнула головой.

– Нет. Господи, прости. Я не могла. Мне пришлось привыкнуть вести себя тихо, мистер Дрезден. Не поднимать шума, – она судорожно вздохнула. – Потом как-то раз он пришел ко мне и разбудил среди ночи. Он заставил меня выпить что-то. Он сказал, что это откроет мне глаза, поможет понять его. Что если я выпью, увижу все то, что видит он. Что он хочет, чтобы я его понимала, ведь я его жена, – на этот раз она начала плакать, но тихо. Слезы беззвучно катились по ее щекам, стекая к уголкам рта.

Еще один кусок со звонким щелчком лег на место, где, как я догадывался, ему и полагалось находиться.

– «Третий Глаз», – сказал я.

Она кивнула.

– И... Я увидела, мистер Дрезден. Я увидела его, – лицо ее перекосилось, словно ее вот-вот стошнит. Я мог ее только пожалеть. Увидеть то, что открывает внезапно открывшееся Внутреннее Зрение, не понимая, что это такое, что с тобой происходит; увидеть человека, за которого ты выходила замуж, от которого родила детей – увидеть его таким, каким он есть на самом деле: обуреваемым алчностью и жаждой власти... черт, это все равно, что попасть в ад. И ведь это останется теперь с ней навсегда. Ей никогда не избавиться от этих воспоминаний, никогда не заслониться от образа ее же собственного мужа – монстра.

– Я хотела еще, – продолжала она торопливым шепотом. – Даже когда все прошло, даже хоть это было ужасно, я хотела еще. Я старалась не показывать этого, но он и так знал. Он заглянул мне в глаза и все понял,мистер Дрезден. Как вы только что. И он начал смеяться. Так, будто в лотерею выиграл. Он целовал меня, он был так счастлив. А меня от этого только тошнило.

– Он начал делать больше этого зелья. Все больше и больше, и все ему не хватало. Он прямо зверел, бесился от этого. А потом вдруг понял, что у него получается больше, когда он сердится. Он любые поводы придумывал, чтобы злиться. Доводил себя до белого каления. И все равно, этого тоже не хватало, – она судорожно сглотнула. – Вот тогда... тогда...

Я вспомнил перепуганного развозчика пиццы и комментарии Тук-Тука насчет людских занятий «спортом».

– Тогда до него дошло, что он способен улавливать эмоции других людей, – подсказал я. – И использовать их в качестве растопки для его магии.

Она кивнула и съежилась еще сильнее.

– Поначалу ему хватало меня одной. Он пугал меня. И после этого я была как выжатая. Потом он обнаружил, что для того, чем он занимается, лучше подходит похоть. Тогда он принялся искать. Ну, тех, кто создавал бы ему фон. Как он их называл, «инвесторов», – она с мольбой во взгляде посмотрела на меня. – Пожалуйста, мистер Дрезден. Вы должны понять. Это не всегда было так плохо. Порой я почти видела его, прежнего. Когда мне казалось, что он вот-вот вернется к нам.