Гром среди ясного неба

Вскоре они увидели фары приближающегося джипа и за ним большой автотягач. Рев двигателей постепенно нарастал, и светящиеся фары становились все больше. Автотягач остановился точно в том месте, которое сержанту указали заранее. Водитель и его помощник вышли и пересели в джип, он развернулся и тут же умчал в обратном направлении. Сразу же подъехал автопенораспылитель и остановился на расстоянии примерно пятидесяти ярдов от автотягача. Сержант приказал солдатам блокировать дорогу и быть внимательными, а сам занял место водителя в автотягаче. Ключи, как и было обговорено при инструктаже, торчали в замке зажигания. Сержант включил двигатель и, переключив передачи, набрал нужную скорость. Затем он открыл боковую дверь со стороны водителя и, круто повернув руль влево, резко затормозил. Автотягач вздрогнул, на секунду замер и начал плавно переворачиваться. В ту же секунду сержант выпрыгнул и скатился под откос.

Это было довольно рискованно, но не более, чем прыжок с парашютом. Техника приземления была примерно такой же. Сержант несколько раз перекувырнулся и встал на ноги. Посмотрев на дорогу, он убедился, что автотягач перевернулся набок точно поперек дороги. Это было как раз то, чего хотело начальство.

Он дал сигнал автопенораспылителю. Тот подъехал и начал поливать пеной бензобаки перевернувшегося тягача. Сержант и трое солдат сели в джип, чтобы вернуться на базу. Когда джип тронулся, сержант оглянулся. Автотягач надежно перегораживал дорогу, белая пена на нем слегка светилась в меркнущем свете луны. В предгорье снова вернулась ночная тишина. Казалось, что визг шин и грохот исковерканного металла ее никогда не нарушали. «Сумасшествие»,— подумал сержант.

Как только красные огоньки удаляющегося джипа исчезли за поворотом горной дороги, у перевернутого автотягача появились три фигуры, одетые в костюмы Нортона. Они пришли со стороны Тарсуса, из только что заблокированной зоны, чтобы обнести автотягач красными предупредительными огнями и выставить заграждение. Закончив свое дело, доложили по радиопередатчику в полевой штаб Тарсуса о том, что дорога перекрыта. Затем они сняли костюмы, взяли свои карабины из джипа, который стоял за поворотом, и заступили на длительное караульное дежурство.

4 ЧАСА 30 МИНУТ ПО ВОСТОЧНОМУ ЛЕТНЕМУ ВРЕМЕНИ

Генерал Истлейк, тщательно скрывая отвращение, наблюдал за Чарли Ренчлером, заместителем министра обороны, который наливал себе третью порцию виски и, не глядя, плескал в него воду из хрустального кувшина, стоявшего перед ним на столе. Бокал, который Ренчлер наполнил для Истлейка, оставался нетронутым. Время от времени Истлейк поднимал его и держал в руке, покачивая, чтобы слышать звук льдинок, но потом, изображая крайнюю озабоченность обсуждавшейся ими проблемой, ставил его нетронутым на стол.

— Господи! — произнес уже, наверное, в пятнадцатый раз Ренчлер.— Вы не считаете, что мы должны ему позвонить?

— Дело ваше, сэр,— ответил Истлейк.

— О, перестаньте,— сказал Ренчлер,— я хочу знать вовсе не это. Что думаете вы, лично? Что бы вы предприняли?

— Затрудняюсь ответить,— стал вилять Истлейк.— Решение принять трудно, и все же, если бы решение пришлось принимать мне, я бы выждал еще час-два, пока ситуация прояснится. Мы могли бы назначить совещание на шесть часов, а к семи тридцати не только подготовить рапорт, но и выработать какое-нибудь предложение. А может быть, и ряд предложений.

— Боже мой! Но ведь там целый город умирает! Черт побери. Президенту следует об этом сообщить. Немедленно. Разве вы так не думаете? — добавил почти жалобно Ренчлер.

— Если вы так думаете, сэр…— ответил Истлейк. Он понимал всю сложность момента. Если он слишком надавит на Ренчлера или, наоборот, будет с ним недостаточно тверд, тот поднимет трубку и позвонит президенту. А этого-то Истлейк и не хотел. Он добивался совещания, чтобы взвалить ответственность за любое решение на плечи как можно большего числа людей, продолжая при этом умело контролировать происходящее. Звонок президенту приведет к тому, что он будет немедленно лишен такой возможности. Игра заключалась в том, чтобы подчиняться приказам, но заручившись, чтобы это были именно те приказы, которые вам и хотелось выполнять.

Вот уже полчаса Истлейк сидел в квартире Ренчлера на Потомак Тауэрс и лавировал, не сходя со своей позиции и наблюдая, как тучный политик потел, словно боксер среднего веса, потерявший форму.