Гром небесный

— Знаешь, малышка, Когда понимаешь, что жизнь не удалась, хочется завести ребёнка. Ты начинаешь остро нуждаться в нём. Хочется сделать так, чтоб хотя бы у него всё в жизни получилось.

Он опять замолк, а потом поднял голову и, показав на долину, воскликнул:

— Видишь, мы в тупике. И я тоже! Я сам как тупик! После меня ничего не останется.

И он снова начал говорить. Он долго рассказывал мне, как собирался стать великим актёром. Брассак — это название его родной деревни. На самом деле, его фамилия — Дюран, но, когда он играл в театре, то взял себе псевдоним Антонен де Брассак. Теперь ему всё равно, если его называют Дюраном, но, когда он пьян, то требует именовать ct,z только Брассаком. Это я уже заметила. Также он объяснил мне, что женился на Марии в сорок лет, когда его театральная карьера провалилась окончательно. Он был без денег, без работы. А у неё была своя земля, и он переехал к ней. С тех пор он ездил в Лион только, чтобы напиться и выставить себя напоказ.

В какой-то момент он замолчал, взглянул на меня и опять опустил глаза.

— Самое отвратительное во всём этом то, что всем я обязан Марии. Я имею в виду не только эти земли и дом. Когда я пью, то всегда пью на её деньги. На те средства, что у неё остались, и что могли бы улучшить нашу жизнь. Это ужасно — быть не в состоянии думать об этом, когда это так нужно.

Пока он говорил, пришла маленькая чернявая собачка, которую он принёс накануне, и села у его ног. Леандр стал её ласкать, а, когда закончил говорить, я спросила его, где он её нашёл. Он посмотрел на меня и сказал:

— Я не нашёл её. Я никогда не ищу собак — я беру их из приюта.

Я спросила, зачем он так часто приводит собак, если знает, что это не нравится Марии.

— Не знаю, — ответил он. — Не знаю. Видно, это тоже сильнее меня.

Тут я вспомнила тот день, когда он привёл домой меня, и больше ничего не сказала.

Было уже поздно, и мы поднялись в лес, Леандр собрал связки хвороста и поднял свой нож и топор. Он надел котелок на рукоять топора, а топор положил на плечо, я взяла сумку, и мы пошли обратно в сопровождении скакавших вокруг нас собак.

Ветер дул всё так же сильно и мне снова, как и утром, чудилось, будто меня обнимает чья-то рука. Однако я почти не обращала на это внимания, размышляя обо всём том, что поведал мне Леандр.

13

Я думала об этом всю дорогу, глядя в спину Леандру, шагавшему впереди меня, глядя на его топор и плечи. Время от времени он останавливался, поворачивался ко мне, чтобы убедиться, что я иду за ним, и улыбался. И хотя я ещё хорошо помнила вчерашнюю ночную сцену и его противную пьяную рожу, несколько раз я ловила себя на мысли, что если бы у меня был отец, я бы хотела, чтобы он был похож на Леандра. Но моя бабушка никогда не рассказывала мне ни об отце, ни о матери, Да я и сама никогда не думала о них и теперь спрашивала себя, отчего, глядя на эту широкую, чуть ссутулившуюся спину впереди меня, я вдруг подумала о них.

Когда мы вышли из лесу, Леандр остановился в том самом месте, куда приводил меня в первый день. Мы немного отдышались и сели на склоне, чтобы укрыться от ветра. Было ещё не очень поздно, но из-за затянутого неба и потемневшей долины казалось, что вот-вот наступит ночь. Собаки слонялись вокруг нас. Маленькая чернявая собачка подходила к Леандру чаще других, чтобы обнюхать его и дать себя приласкать. В конце конов, она улеглась у него в ногах и больше не двигалась. Леандр положил руки ей на голову и сказал мне:

— Видите, она уже хорошо меня знает.

Он словно задумался на время, а потом добавил:

— Забавно, каждый раз, когда я беру собаку, я никогда в ней не разочаровываюсь.

Я снова вспомнила день нашей встречи. И поскольку я не хотела думать об этом, я напомнила Леандру, что он обещал рассказать мне историю этой долины. Он посмотрел на меня и сказал:

— Знаете, это невесёлая история.

Я ответила, что это неважно, и он приступил к своему рассказу.

Когда он, Леандр, приехал сюда — после женитьбы на Марии — то ещё застал большую семью на заброшенной сейчас ферме, которую мы видели сквозь деревья. В другом доме жил ещё совсем юный Роже со своими родителями и четырьмя братьями и сёстрами. Тогда в долине жило много людей, но они встречались только на лугу, не ходили друг к другу в гости и не помогали. Именно Леандру пришла в голову идея об этой игре в шары.

Теперь он говорил со мной очень просто, без красивых жестов и театрального тона. Иногда он замолкал, подолгу глядя на холм с площадкой для игры в шары.

— Поначалу, — продолжал он, — когда я сказал им об этом, они засмеялись. Но поскольку была зима, и работы особенно не было, они согласились попробовать. И уже одно то, что они этим занимались, приносило им, как мне казалось, удовольствие. В игре были задействованы все, включая женщин и детей. Это увеселение продолжалось весь день. Мы расходились только вечером.

Затем Леандр понизил голос. Постепенно мне начало казаться, что он забыл про меня и говорил вслух сам с собой.