Гром из будущего

И что они видят? К ним подходят семеро в шикарно выглядящих пластинчугах (а не кольчугах), поверх которых отличные панцири, плюс поножи и наручи, ну и шлемы с забралами (пока наверх откинутые). Рост витязей от 182 до 194 (у Юры) и тут уже Быстр фигеет, врубаясь в то, что громадные даны нисколько не крупнее его собственных нанимателей. Сами даны, привыкшие к тому, что колготящиеся вокруг мелкоскопы обычно уступают им ещё и в силе, тоже изумлены. Когнитивный диссонанс явно обуял визитёров — они не единственные элитные супербойцы! Есть, оказывается, такие, что им самим задницу надерут при необходимости.

И как в этих условиях сверхвысокий оклад требовать? Позже мы посидели в беседке и поговорили за жизнь (через Быстряту). Лидер иноземцев признался, что когда услышал о наших победах не поверил, посчитав что люди явно привирают. Ради интереса я научил его «индейской борьбе», называемой в моём времени армрестлингом. Мы сцепили руки и он охренел, когда я мягко и аккуратно передавил его. Чувак безусловно сильный, но подготовка и атлетика в эти времена всё-таки уступает нашей из будущего. Хотя, если его годик прокачивать, то будет толк. На скорость реакции и передвижений тоже провели спарринг и понимающий воин от природы оценил мои умения. Его кенты, кстати, тоже.

Дан восхищён и очарован и я его понимаю, как никто другой. Люди умные восхищаются знаниями таких же, как они сами. Я, кстати, очень уважаю их и даже завидую им по-белому. Но и «люди силы» оценивают возможности друг друга, даже если они враги.

— Бойр Гром, возьми нас в обучение, — переводит Быстр, хотя кое-какие слова и я, на удивление, понимаю, — мы готовы быть под тобой даже за еду и кров.

— Ульвард, я пока не готов к приёму новых, мне негде их разместить. У нас есть четверо, но их «кватерна» на сеновале при конюшне. Хорошая казарма на много воев будет построена лишь к осени следующего года. Кроме того, вам придётся соблюдать дисциплину, не пить меды, вина и даже пиво. Нужно будет овладеть грамотой и другими умениями.

— А как же быть? — расстроен воин.

— Пока послужи у бойра Власа, а через год встретимся и обсудим как и что.

Эта встреча добавила свой плюсик в словесный поток о нашей непобедимости. Не для понтов, конечно, а просто ещё больше наглюч, желающих на шармачка хапнуть чужое, будет отморожено. Пока нет своей дружины пытаемся задавить потенциальных врагов авторитетом. Если я буду ездить по городам и весям и рассказывать о том какие мы крутые, то мало кто поверит. Другое дело, когда профессионал Ульвард будет рассказывать тоже самое. Пиар пока защищает нас крепче крепостной стены. Кое-что добавит в рейтинг и то, что самим данам отказали в приёме. От сильных воинов отказываться глупо (согласно нынешней морали), проще нагнать часть своих дружников, если мест в отряде не хватает.

Визит бойцов открыл сезон, теперь нас навещают желающие послужить под тёмно-сином флагом, окаймлённым золотом, да ещё и с мордой тигра посередине (это личный баннер). Наши тётки нашли материал, всё подрубили и морду выткали, теперь висит на самопальном флагштоке наверху. Надо же знамя иметь, раз мы такие независимые. Всё, как у взрослых, коли здесь встречают и уважают по одёжке.

Правда начались дожди и снова всё грязью покрывается. Ничего, поменьше будут шастать всякие бродяги типа византийцев или попрошаек. Сезон плавания на реке практически закончен, хотя одно событие успело случится. Деревню рыбаков, поверивших, что они смогут жить сами по себе (после уничтожения Сенельда) тупо ограбили алдожане. Кто-то выжидал, но видимо узнал, что рыбари под нас не пошли, вот и «крышанул» бедолаг.

Сами селяне сбежали в лес, но все их запасы накрылись медным тазом. Теперь, наверное, вымрут без запасов, хотя могли и заныкать в лесу те же меха, а то и бочата с медом. По-словенски всё-таки «мед», а не «мёд» почему-то. Их староста уже приходил с предложением взять их под руку, мол, они думали-думали и теперь так и быть согласны за долю малую. Я его вежливо послал на три буквы и втолмил, что со своей стороны притока буду форт строить. Чтобы на мои земли больше не ходили и мою дичь не били. Он, конечно, обиделся, но ушёл и больше его я никогда не видел.