Гром и молния

— А теперь? — коротко спросил он некоторое время спустя.

— Теперь ничего. Я замужем за работой.

Его выразительный, чувственный рот дрогнул.

— Увы, боюсь, что я обречен на поражение. Карьера — серьезный противник.

— Почему противник?

Как странно, подумала Мэделин, сидеть здесь и разговаривать с ним. Она ведь даже не знает его имени!

— Потому что может помешать мне заполучить вас в свою постель.

Его ответ, произнесенный спокойным, даже задумчивым голосом заставил ее задохнуться от неожиданности. По всем правилам ей следовало бы оскорбиться, обозвать его хамом и потребовать немедленно остановить машину. Но она не сделала этого. Более того, она даже не спросила его, не принял ли он ее за женщину легкого поведения. Она чувствовала — нет, даже знала: он про нее так не думает.

— Когда вы хотели бы, чтобы это произошло? — просто спросила она, заранее зная его ответ.

— Когда вы будете к этому готовы. Когда вы поймете, как понял я, заглянув в ваши глаза, что мы с вами созданы друг для друга.

Смущенно прикрыв глаза, Мэделин резко откинулась на спинку сиденья, обхватила руками плечи, пытаясь сдержать бьющую через край радость. Чувствуя слабость, она с трудом поднялась, когда он остановил автомобиль, выбрался из него и подошел с другой стороны, чтобы предложить ей руку.

Они стояли у фасада одного из самых роскошных отелей в городе, и она оцепенела, безвольно опираясь на его властную руку и вздрагивая от холодных капель дождя, падавших на ее разгоряченное лицо. Одетый в ливрею швейцар спешил к ним с зонтом.

— Ужасный день, мистер Спаркс.

Укрывшись под огромным зонтом, они в сопровождении швейцара подошли к широким каменным ступенькам.

Итак, его фамилия Спаркс. Она улыбнулась про себя, охваченная счастливым предчувствием, от которого сладко подрагивали ослабевшие колени, и тут услышала его голос:

— Ты не прав, старина Майк. Это самый прекрасный день, который только выпадал в моей жизни.

Его рука обвилась вокруг ее тонкой талии, и Мэделин наслаждалась блаженным спокойствием, теплотой и уютом, которые дарило его прикосновение.

Его номер оказался скорее удобным и элегантным, нежели роскошным или подавляющим размерами. Она была удивлена до глубины души, увидев его комнаты. Остановиться здесь стоило целое состояние. Мэделин даже почувствовала легкое смущение.

— Вы дрожите. — Он взял ее заледеневшие под дождем руки, согревая их, но она поправила его:

— Честно говоря, я этого не заметила. — Она мельком оглядела комнату. — Просто я еще никогда в жизни не встречала человека, о котором могла бы сказать, что мы созданы друг для друга.

— Вы к этому скоро привыкнете.

Если его улыбка согревала ее, то глаза обжигали. Она таяла, словно воск на огне, от силы его рук, крепости тела, теплоты прикосновений. Неужели это происходит на самом деле? А вдруг все — просто прекрасный сон и, проснувшись, она еще острее ощутит свое постылое одиночество?

— Когда я бываю в Лондоне, я всегда останавливаюсь здесь. Я предпочитаю жить в отелях. С тем же успехом можно работать в хорошо обставленном офисе с вышколенным персоналом, но мне больше нравится везде, куда я приезжаю по делам, каждый раз нанимать секретарей и переводчиков на время. — Встав на колени, он снял ее мокрые туфли, затем поднялся и расстегнул жакет. — Но мы до сих пор не познакомились. — Его глаза ласково улыбались, голос был низким и казался спокойным. — Как вас зовут?

Это вызвало у нее улыбку: они так близки, почти принадлежат друг другу, но практически ничего друг о друге не знают.

— Мэделин.

— Имя вам подходит. А я — Роналд Спаркс. — Он согнулся в почтительном поклоне. — Теперь расскажите мне о себе. — Он помог ей снять намокший жакет, и она осталась в легкой шелковой блузке. — Для начала, какая ваша любимая еда?

Мэделин громко рассмеялась.

— Больше всего на свете я люблю ванильное мороженое.

Он провел ее к ванной комнате, отделанной светло-голубой плиткой, с кремовой мраморной ванной, такой большой, что в ней можно было плавать, как в бассейне.

— А после мороженого я, пожалуй, больше всего люблю жареную рыбу!

— Что ж, учтем. Но не хотите ли вы что-нибудь поизысканнее?

Он восхищенно посмотрел на ее стройную фигуру. От этого откровенного взгляда у Мэделин перехватило дыхание, а по животу разлилось приятное тепло.

— Я не могу часто баловать себя деликатесами, — не без смущения заявила она. — Вы сами сможете придумать что-нибудь получше.

— Да, пожалуй, я так и сделаю.

Он снова в упор взглянул на Мэделин. Его взгляд скользил по ее груди, талии, бедрам, ногам, и она чувствовала, как отзывается ее тело, как все сильнее разгорается в нем пожар чувственности...

Никогда еще в жизни она не испытывала столь сильного влечения к мужчине. Завороженно следя, как он наполняет ванну, она чувствовала себя так, словно им предстояло вместе отправиться в дальнее плавание, которое должно завершиться их любовным соединением.