Гром

Стрелка левого поворота на светофоре переключилась на зеленый.

Они миновали квартал особняков с опрятными газонами, обогнали синий микроавтобус, управляемый мамашей, которая, отвернувшись, что-то выговаривала сидящему рядом ребенку.

Водитель «тойоты» разразился резким кашлем.

– Опять начал курить? – поинтересовался Джон.

– Я не самоубийца.

– Тогда пристегни ремень.

– Проклятый ремень душит меня. – Фрэнк опять глянул в зеркало заднего обзора.

Они обгоняли оранжевую громыхающую машину, чистившую дорогу. Поднимаемая ею пыль просачивалась даже сквозь закрытые окна машины.

Фрэнк облизнул губы.

– Жаль, что этим утром я запоздал.

Джон пожал плечами.

– Все о'кей. Нам ведь не надо отмечаться, приходя на работу.

– Да, – согласился Фрэнк, выезжая на Милитари-роуд. – Мы уже отмечены этой чертовой работой.

Позади из облака пыли материализовался мотоцикл с затемненным лобовым стеклом.

– К тому же, – заметил Фрэнк, – возможно, сегодня мне придется на какое-то время покинуть офис.

Джон дипломатично удержался от вопроса, что означает это «к тому же». Милитари-роуд огибала Рок-Крейк-парк. Деревья еще не успели зазеленеть, за ними виднелись жилые кварталы, на травяных лужайках сиротливо стояли футбольные ворота без сеток.

– Как провел вечер? – лениво поинтересовался Фрэнк.

– Читал.

– Для работы или для отдыха?

– Это не связано с работой.

Фрэнк хмыкнул:

– Тебя следовало бы побольше загружать.

– Возможно. – Джон улыбнулся сам себе. – Есть идеи?

– Парню вроде тебя необходимо нечто лучшее, чем просто идеи.

Сразу за поворотом к Белому дому они обогнали японскую спортивную машину. За рулем женщина с пепельными волосами красила свои губы в кроваво-красный цвет, поглядывая в зеркало заднего обзора.

Машина Фрэнка нырнула в свободное пространство, образовавшееся перед ней. Их место заняла «БМВ». Мужчина, сидевший за ее рулем, ковырял в носу.

– А что прошлым вечером делал ты? – поинтересовался, в свою очередь, Джон. Его старший коллега первым начал эту тему.

– Мне не спалось.

– Смотрел свои фильмы?

Фрэнк долго смотрел вдаль сквозь лобовое стекло, прежде чем ответить:

– Хорошо бы этот мир был черно-белым.

«Семь часов тридцать восемь минут», – сообщила диктор радио. Потом писатель из Монтаны стал читать свои мемуары, бесхитростные рассказы о поросших соснами горах и морях пшеничных полей, и Джон мысленно перенесся в те дни, когда все казалось таким простым.

«Тойота» миновала Рок-Крейк-парк – островок зелени среди стоявших рядами домов. На повороте они обошли желтый «форд», который вела совсем молоденькая черная девушка, подпрыгивающая в такт какой-то музыке.

– Слушания завтра, – сказал Джон, – к ним не удалось привлечь внимание…

– Кого интересуют еще одни слушания в конгрессе.

Джон удивленно поднял бровь.

– Эти слушания… Единственная новость, достойная опубликования, – то, что все это далеко от реальности.

– Лучше сохранять чувство реальности, с чем бы нам ни приходилось иметь дело, – буркнул Джон.

– Правда?

– Что…

– О, эта реальность, – перебил его Фрэнк, – но все это подобно… подобно грому. Все в этом городе считают, что прорвались к свету, но все, что они получат, – гром.

– Все, кроме тебя, – с улыбкой заметил Джон.

– Только меня? – неожиданно разозлился Фрэнк. Потом добавил уже помягче: – Что ты имеешь в виду? Что ты знаешь?

– Я знаю, что мы получаем жалованье не за то, чтобы нападать друг на друга, – ответил Джон. – Не знаю, что беспокоит тебя, но…

– Вот именно что но.

Фрэнк потер глаза и опять уставился на дорогу. Его тон стал еще мягче:

– В конторе все, кажется, о'кей?

– Твой стол в десяти футах от моего, так что ты сам можешь рассказать мне об этом.

– И все работает так, как и должно?

– Это правительство, будь доволен, что оно вообще работает.

После небольшой паузы Джон спросил:

– Ты что-то знаешь. Может, поделишься?

– Позже, мне самому еще не все ясно.

Радиоприемник объявил: семь часов сорок одна минута; зазвучала джазовая композиция. Впереди горел зеленый свет.

Фрэнк, вздохнув, включил сигнал правого поворота.

– Видел «Пост»? – поинтересовался он. – Лучшие выпускники летных школ вынуждены три года скакать на деревянных лошадках, прежде чем для них освободится истребитель.

Джон кивнул. Его работа требовала ежедневного просмотра «Вашингтон пост», «Нью-Йорк таймс», «Лос-Анджелес таймс» и «Уолл-Стрит джорнэл». А его видеомагнитофон был запрограммирован на запись выпусков новостей.

– Плоды разрядки, – заметил Фрэнк. – Кому-то всегда приходится расплачиваться. Тебе бы следовало посвятить себя изучению японского, – добавил он, стукнув по приборной доске «тойоты».

– Теперь и ты о том же. – Джон покачал головой. – Я не могу поверить, что они способны поступить с тобой, как с отработанным моторным маслом.

– Чем яснее день, тем беззаботней человек, – тихо пробормотал Фрэнк.

Спроси:

– Что тебя гложет?

На лице Фрэнка не было и намека на улыбку, когда он, не раздумывая, ответил:

– Любой, кто попытается меня съесть, будет в этом горько раскаиваться.

– Уверен, старик.

– Я не старый…

– …ты бывалый, – закончил за него Джон.