Гробница судьбы

Человек за столом жестом показывает мне, чтобы я подошел к нему. Приближаясь к нему, я все еще едва различаю лицо. Он одет в черный шерстяной плащ с воротником из соболиного меха. Воротник изготовлен из цельной шкурки, и у его горла можно заметить зубастую мордочку и крошечные когти. Я вижу лишь его лицо: высокий лоб, крючковатый нос и прямые седые волосы, торчащие из-под черного головного убора. Его кожа напоминает тщательно очищенный пергамент, сморщенный, словно слива, оставленная сушиться на солнце. Его синие глаза лучатся светом, словно майское небо. Их устремленный на меня взгляд настолько жесток, что я думаю, не слеп ли он.

Впервые за пять лет я испытываю страх.

– Ты воин? – его голос силен и тверд, как гранит.

Я киваю, но не могу заставить себя встретиться с ним глазами. Мой взгляд скользит вниз и упирается в стол – настоящее произведение искусства. Такое впечатление, будто клетчатая скатерть, виденная мною наверху, затвердела и превратилась в инкрустацию из черного дерева и слоновой кости.

– Я собираю группу воинов.

Его рука дергается и движется по поверхности стола, издавая неестественный скрежещущий звук. Я с удивлением замечаю, что у него нет руки, вместо нее – серебряная отливка в форме кисти, украшенная черными драгоценными камнями. Она похожа на руку мощей.

– Это сугубо частное дело. Не турнир – настоящее сражение. Мне нужны люди, не слишком гордые для того, чтобы сражаться в пешем строю, и не слишком благородные для того, чтобы вонзить нож в чью-нибудь спину, если потребуется.

Все это я уже проделывал, и не раз.

– Это займет шесть недель, может быть, месяца два. За всю работу я заплачу тебе сто ливров.

Я уже давно не улыбался, но теперь мои губы растягиваются в улыбке. Я вижу свое отражение в посеребренном зеркале и понимаю, какое ужасное зрелище представляю собой. Сто ливров.

С такими деньгами я мог нанять достаточно людей, чтобы захватить Отфорт и сжечь его вместе с Джоселином. Я почти слышу его крики.

Может быть, сегодня.

Сзади раздается шум. В дверях появляется человек, но если бы он не стоял рядом со свечой, я не смог бы заметить его. Все в нем черное – волосы, глаза, плащ, башмаки. Он так высок, что его голова почти упирается в свод потолка.

– Малегант де Мортен будет твоим начальником, – проскрежетал старик. – Ты будешь делать все, что он скажет.

– Куда мы отправляемся?

– На запад.

Иль-де-Пеш, Бретань, шесть недель спустя

От капель дождя на ровной глади моря расходятся круги, наползая друг на друга и образуя замысловатые узоры. Наши плоские лодки скользят по воде, разрушая эту благородную вязь. Днище настолько тонкое, что я ощущаю под ним воду, как наездник может чувствовать лошадиную плоть через седло.

Поход из Труа дался нам нелегко. Стоит зима. Случалось, что даже главные дороги оказывались непроходимыми, а большую часть времени Малегант вел нас пастушьими и звериными тропами. Он не говорит нам, куда мы идем, хотя каждый вечер солнце садится прямо перед нами. Ландшафт постепенно меняется. Широкие равнины уступают место влажным лесам и темным горам, глубоким ущельям и бурным рекам. Иногда на то, чтобы пересечь долину, требуется целый день. Это навевает мне воспоминания о моем детстве, о волшебных местах на краю света.

Впереди среди тумана появляется тень. Я слышу, как вода плещется о берег. Мы подтаскиваем по насыпи лодки к воротам замка. Я достаю меч, разворачиваю листы пергамента, в которые он завернут, бросаю их в воду и смотрю, как они уплывают.

Это листы из моего прошлого. Когда-то я думал, что мог бы и сам написать на них романтическую историю с хорошим концом. Теперь я понимаю, что не мог бы. Капли дождя пытаются утопить пергамент.

– Сторожи ворота, – приказывает Малегант. – Когда начнется схватка, ни один из них не должен уйти.

Глава 31

Лондон

Склеп представлял собой яму глубиной полтора метра и площадью квадратный метр. На дне она ничего не увидела, кроме теней.

– Там не должно быть много, – сообщил ей Гарри. – Заберите все.

Склеп был слишком глубоким, и нужно было спуститься вниз. Элли присела на край ямы и приготовилась к спуску.

Но в этот момент ей бросилось в глаза что-то, находившееся над краями открытых люков. Это были острые зазубренные треугольные зубы, которые плотно смыкались, не оставляя швов. Она взялась за один из зубьев и потянула на себя. На кончике ее пальца выступила капля крови.

Возможно, поэтому они и называются дверями-ловушкой.

Вспомнив о том, что у нее очень мало времени, девушка поднялась на ноги. Она увидела два высоких железных канделябра, расположенных по углам склепа, взяла один из них, провела им по дну и положила его поперек входа. Вспомнив про шахтерский фонарь, она включила его. Белый луч осветил яму.

Только-то и всего?