Гробница судьбы

Элли хотелось плакать от отчаяния. На секунду она представила, как оставляет это холодное, лежащее в руинах прошлое, идет в центр города и снимает номер в отеле. Но что-то в куче старых документов на полу привлекло ее внимание. Это была фотография матери. Длинные прямые волосы, а юбка настолько коротка, что Элли невольно передернула плечами. Она никогда не видела ее такой молодой. Мать стояла перед кафедральным собором, обняв за плечи мужчину с красивыми чертами лица, который повернул голову, вопросительно глядя в сторону, как будто в момент съемки что-то отвлекло его внимание.

Энеюрин Стентон. Элли стразу узнала мужчину, хотя за всю свою жизнь видела его всего лишь на полудюжине снимков. Она перевернула фотографию и увидела надпись, сделанную мелким, аккуратным почерком матери.

Брессаноне, Италия – март 1987 г.

Насколько ей было известно, мать никогда не выезжала за границу, у нее даже не было паспорта.

Ею овладело любопытство. Она начала рыться в коробках, рассматривая бумаги. Это напомнило о том, как она проверяла бумаги по сделке в Люксембурге. Теперь же она пыталась проверить чистоту незавершенной жизни. В действительности, двух жизней, ибо среди банковских балансов и счетов за электричество присутствовали зримые свидетельства прошлого Элли: фотографии, учебники, дневники, рисунки, картины, табели, школьные концертные программы. А между ними, в свою очередь, пунктиром проходила третья жизнь, хотя она определяла первые две: удостоверение уволенного из армии, старый полис страхования жизни, почтовые открытки с континента. Элли даже и представить себе не могла, что ее отец так много путешествовал. Погода стоит прекрасная. Видел немало красивых вещей. Особая удача мне здесь не сопутствует. Люблю тебя. Ние.

Девушка взглянула на часы. Первый час – скоро нужно будет отправляться в больницу. Элли оставила мысль добраться до бака с горячей водой и настроилась на ледяной душ. В коробке, содержимое которой она изучала, оставалась еще связка бумаг. Сверху, стянутое резинкой, лежало нечто, похожее на неиспользованный авиабилет. Элли вытащила его, заинтересовавшись, почему не состоялся полет.

Билет был на рейс компании «Бритиш Эйрвейз» из Лондона в Мюнхен на 20 февраля 1988 года.

Ей стало грустно, поскольку она поняла, почему билет остался неиспользованным.

Энеюрин Стентон: 12 мая 1949 г. – 19 февраля 1988 г.

Правда, имя, напечатанное на билете, было не Энеюрин Стентон, а Джон Херрин.

Глава 24

Нормандия, 1136 г.

Джоселин стоит в дверях, держа в руке горящий факел, который плюется языками пламени и шипит, словно демон. Его лицо искажено яростью.

Он поднимает меч. Ада стоит ближе к двери, и я боюсь, что он зарубит ее, чтобы добраться до меня. Мною управляет инстинкт. Я хватаю с полки копье и бросаюсь на него. Он уклоняется от удара, как учил нас Горнемант. Но острие копья пронзает складку его туники и отбрасывает его к лестнице. Он скатывается вниз по ступенькам, и его меч звенит, как оброненная монета. Пламя факела исчезает внизу.

Я обнимаю Аду за плечи и прижимаю к себе, стараясь успокоить ее и чтобы она поняла, что с этого момента она зависит от меня.

– Если ты останешься здесь, Ги убьет тебя.

Она кивает. Я беру ее за руку и веду за собой вниз по лестнице, выставив вперед тупой конец копья. Мы находим Джоселина лежащим на нижней лестничной площадке. Из раны на его голове сочится кровь. Я не останавливаюсь, чтобы проверить, мертв он или нет. Должно быть, кто-то услышал шум.

Но тревогу пока еще никто не поднял. Мы спускаемся вниз и крадемся через двор к конюшне. Я нахожу грума, спящего в стойле, и бужу его. Он смахивает с лица солому.

– С Джоселином произошел несчастный случай – упал в темноте с лестницы. Мне нужно ехать к Ги. Оседлай моего коня и серую кобылу.

Я выхожу из конюшни и бегу к воротам, в то время как Ада идет к себе, чтобы собраться в дорогу. Я рассказываю ночному стражу ту же полуправду, и мы отворяем ворота, достаточно широко, чтобы между створками мог проехать конь. Я смотрю на замок и думаю, придет ли Ада. Что, если она передумает?

Появляется Ада, облаченная в дорожный костюм и плащ, с небольшим узелком за спиной. Какие бы чувства ни обуревали ее, она умело скрывает их. Ее лицо скрыто под капюшоном. Я не могу догадаться, о чем она думает. Она вкладывает в мою ладонь что-то холодное и острое.

– Не забудь.

Мои шпоры. Грум пристегивает их к моим башмакам. Он с изумлением смотрит, как Ада садится на серую кобылу. Не задумался ли он, почему в замке так темно и так спокойно, если с Джоселином случилось такое несчастье?

– Она должна быть со своим мужем.