Гробница императора

Пау кивнул, принимая комплимент со скромностью, подобающей человеку, которому скоро стукнет семьдесят. Хотя Пау был слишком молод, чтобы быть рядом с Мао, когда в 1949 году народная революция вышвырнула националистов Чан Кайши на Тайвань, его влияние возросло в 60-е годы и оставалось таким даже после смерти Мао в 1976 году.

Затем, десять лет спустя, Пау Вень уехал из Китая.

И в конце концов обосновался здесь, в Бельгии.

– Я хотел, чтобы мое жилище, – сказал Пау, – напоминало мне о родине.

Дом, расположенный в нескольких километрах от Антверпена, снаружи выглядел обычным сооружением с высокими серыми стенами, яркой крышей, выступающими навесами и двумя башенками, воплощающими все основополагающие элементы – завершенность, симметрия, иерархия – традиционной китайской архитектуры. Внутри дом был светлый, воздушный, повторяющий краски и стиль классического интерьера, хотя все современные удобства – кондиционер, центральное отопление, охранная сигнализация, спутниковое телевидение – были на месте.

Линь был знаком с этим решением.

«Сиюань».

Высшее олицетворение богатства в Китае – жилой дом на несколько семей с центральным двором, окруженным четырьмя зданиями, как правило, с собственным садом и террасами. Когда-то в таких домах жила знать, сейчас их могли позволить себе только высшие военачальники, члены партийной верхушки или омерзительные нувориши.

– Ваше жилище, – заметил Линь, – напоминает мне дом главы партийной организации одного из городов на северо-востоке, в котором я недавно побывал. Внутри мы обнаружили двести пятьдесят золотых слитков. Очень неплохо для человека, который зарабатывал всего несколько тысяч юаней в год. Разумеется, будучи партийным боссом, он полностью контролировал всю местную экономику, и с ним приходилось считаться всем предпринимателям и иностранным инвесторам. Я его арестовал.

– После чего его расстреляли. Не сомневаюсь, быстро.

Линь понял, что Пау знаком с системой наказаний в современном Китае.

– Скажите, товарищ министр, что вас привело в Европу и, в частности, ко мне?

Линь возглавлял Комитет партийного контроля Коммунистической партии Китая. Комитет подчинялся непосредственно съезду партии и обладал таким же значением, как и всесильный Центральный комитет. Его задача заключалась в искоренении коррупции и должностных преступлений.

– Я бы не хотел иметь вас в числе своих врагов, – продолжал Пау. – Мне говорили, что перед вами трепещет весь Китай.

Самому Линю также приходилось это слышать.

– Другие говорят, что вы, наверное, при этом самый честный человек в стране.

Такое утверждение Линь тоже слышал.

– Ну а вы, Пау Вень, по-прежнему остаетесь китайским гражданином. Вы ведь так и не отказались от гражданства.

– Я горжусь своим китайским происхождением.

– А я пришел к вам, чтобы потребовать обратно культурное наследие нашей родины.

Они сидели в гостиной, выходящей во внутренний дворик, засаженный цветущими деревьями. Пчелы перелетали от одного благоухающего цветка к другому. Только их жужжание да журчание фонтана нарушало тишину. От примыкающего кабинета гостиную отделяла стеклянная дверь, завешенная занавеской.

– Судя по всему, – продолжал Линь, – покидая страну, вы решили прихватить с собой кое-что из нашего национального достояния.

Пау рассмеялся:

– Вы хоть представляете, как все обстояло при жизни Мао? Скажите, товарищ министр, как хранитель совести партии, вы имеете хоть какое-нибудь представление о нашей истории?

– В настоящий момент меня заботит только то, что вы украли.

– Я покинул Китай почти три десятилетия назад. Почему мое преступление приобрело значение только сейчас?

Линя предупреждали о том, кто такой Пау Вень, ученый-историк, блестящий оратор, мастер обращать неблагоприятную обстановку себе на пользу. Его способности ценили и Мао Цзэдун, и Дэн Сяопин.

– Ваше преступление лишь недавно оказалось в поле моего зрения.

– Анонимный осведомитель?

Линь кивнул:

– К счастью, таких у нас достаточно.

– И вы всячески упрощаете им жизнь. У вас даже есть специальная страничка в Интернете. Достаточно лишь отправить по электронной почте сообщение с обвинениями, без имени и без адреса. Скажите, предусмотрена ли какая-либо ответственность за ложный донос?

Линь не собирался попадать в эту ловушку.

– По дороге от калитки я заметил керамическую конскую статую эпохи династии Хань. Бронзовый колокол периода Чжоу. Статуэтку династии Тан. Все это оригиналы, похищенные вами.

– С чего вы взяли?

– Вы были хранителем нескольких музеев и коллекций, и для вас было проще простого присвоить все, на что вы положили глаз.

Пау встал.

– Позвольте вам кое-что показать, товарищ министр.

А почему бы и нет? Линь был не прочь осмотреть дом.

Он вышел следом за стариком во внутренний дворик, воскресивший воспоминания о его собственном доме в Сычуани, провинции нефритово-зеленых холмов и ухоженных полей. На протяжении семисот лет семейство Линя жило здесь, на опушке бамбуковой рощи на краю плодородных рисовых полей. В доме также был внутренний дворик. Но было одно отличие. Дворик не был вымощен плиткой. Лишь утрамбованная земля.