Гробница императора

– Легизм? Конфуцианство? Коммунизм? Демократия? Император? Или избранный президент? На протяжении последних шестидесяти лет наша проблема заключалась в том, что ни одна концепция или философия не становились главенствующими. Вместо этого мы болтались в неопределенности, хватаясь то за одно, то за другое. Китайский народ панически боится хаоса. Мы терпеть не можем неопределенность. Поэтому во имя стабильности мы уже много раз делали ошибочный выбор. – Пау помолчал. – Как минимум, Тан и Линь предлагали что-то определенное. Итак, выбор сделан. Поэтому братство безоговорочно поддержит Линя.

– Там, где я вырос, – сказал Малоун, – есть такая пословица: «Не надо утолять аппетит через задницу». Быть может, китайцам следует ею воспользоваться.

Пау усмехнулся:

– Эту мудрость изрек один из ваших великих американских философов?

– Точнее, целая прослойка. Они называют себя «голытьбой».

– Что помешает кому-то еще занять место Тана? – спросила Кассиопея. – Определенно, у него были сторонники, готовые поддержать его дело.

– Вне всякого сомнения, – согласился Пау. – Но Китай – это не Америка и не Европа. У бывших сторонников Тана не будет доступа к средствам массовой информации, они не будут иметь голоса на партийных съездах. Эти привилегии нужно еще заслужить многолетней преданной службой. У нас политическая карьера – это путешествие, которое совершается на протяжении очень длительного времени. Так, самому Тану потребовалось почти двадцать лет, чтобы достичь того, чего он достиг. – Пау покачал головой: – Нет. Сейчас министр Линь – единственный, кому по силам взять в свои руки абсолютную власть.

Малоун подумал, что сам Линь это прекрасно понимает. Он пожалел о том, что не станет свидетелем того, как Пау Веню достанется его же собственное лекарство.

– Похоже, вы уверены в этом, – заметила Кассиопея.

– Сама судьба благосклонно отнеслась к Китаю.

– Неужели вы вправду верите в это? – спросил Малоун. – Судьба? Вы лично в значительной степени определили случившееся.

Пау улыбнулся:

– А как еще можно объяснить наше участие? Разве не странно, что каждый из нас в определенный момент времени находился в определенном месте, влияя на происходящее? Уж если это не судьба, то что же тогда можно назвать судьбой?

Похоже, Линь не ошибся в своей оценке Пау Веня. Гегемон «Ба» действительно переоценивал собственную значимость. И не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять все проблемы, вытекающие из этого заблуждения. Однако Малоуна это не касалось. Он сделал свое дело.

Полдюжины братьев с песнопениями окружили подготовленные останки Виктора, размахивая медными кадильницами с благовониями.

Над головой кружились слетевшиеся стервятники.

– Может быть, нам лучше уйти? – предложила Кассиопея.

Они покинули церемонию до того, как первые птицы принялись за пиршество, и направились к монастырю по камням, между которыми пробивались тонкие зеленые ленточки молодой травы. Ни Малоун, ни Кассиопея ни разу не оглянулись назад.

– Я ошибался насчет Виктора, – тихо произнес Малоун.

– Эта ошибка вполне объяснимая. Понять его было очень непросто.

– Но в конце он открыл свое истинное лицо.

– Виктор отвлек на себя внимание Тана, уверенный в том, что я сделаю прицельный выстрел.

Малоун подумал то же самое.

– Я слышала, что он сказал перед тем, как развернуться, – продолжала Кассиопея.

«Позаботься о ней».

Коттон остановился.

Кассиопея последовала его примеру.

Он сказал:

– Нам пришлось вести сложную игру.

– Слишком сложную.

– Что будем делать дальше?

Глаза Кассиопеи наполнились слезами.

– Странно. Мы с тобой ведем этот разговор, а Виктора нет в живых.

– Он сделал свой выбор.

Кассиопея покачала головой:

– Не знаю. Возможно, это я сделала выбор за него. Когда бросила тебе нож. Вот что не дает мне покоя. Виктор играл много различных ролей перед разными зрителями. Остается гадать, не были ли его последние слова еще одной репликой?

Малоун знал ответ на этот вопрос. Он увидел тогда то, что Кассиопея просто не могла видеть. Перед лицом смерти Виктор Томас наконец сказал правду.

«Позаботься о ней».

Да, действительно.

Кассиопея смотрела ему в лицо, казалось, собираясь с духом, чтобы в чем-то признаться. Коттону было ее жалко. У него в голове также все смешалось. Когда он думал, что Кассиопеи больше нет в живых, будущее без нее казалось ему немыслимым.

– Больше никаких игр, – решительно произнесла она.

Малоун кивнул, накрывая ей руку своей ладонью.

– Коттон…

Он остановил ее, прижав два пальца к губам.

– И я тоже.

И поцеловал ее.

Замечание автора

Эта книга привела нас с Элизабет в Копенгаген и Антверпен, но, к сожалению, нам так и не довелось побывать в Китае. На эту поездку потребовалось бы гораздо больше времени, чем было у нас. Писать по книге в год – это очень жесткое требование. Так что вслед за Антарктидой из «Языка небес» Китай остается первым в списке достопримечательностей, которые нам непременно нужно посмотреть.