Гроб хрустальный

Глеб мысленно поставил галочку "позвонить Ирке" и вспомнил, как в школе Феликс размечал поля дневника разнокалиберными звездочками с неровными лучами, что свисали во все стороны, точно оплывшие часы на известной картине Дали. Лажа как-то подозвала Феликса к себе после уроков и зловеще сказала: "Чтобы я этого больше не видела", -- а на недоуменный вопрос: "А что не так, Зинаида Сергеевна?" -- молча потыкала кончиком шариковой ручки в лучи звездочки. Их было шесть, и Феликс уже открыл рот, чтобы сказать, мол, случайность, но Лажа перелистнула страницу и проделала ту же операцию еще с несколькими звездами. Хотя рисунки Феликса на магендовид походили не больше, чем звездное небо -- на американский флаг, он ушел пристыженный и потрясенный.

-- Вот что значит -- гены, -- говорил он с гордостью. -- А был бы я узбеком -- небось, полумесяц рисовал бы.

Эти невесть откуда выплывшие воспоминания показались Глебу неуместными. В настоящий момент его окружали молодые люди, которые, вероятно, поступали в школу, когда магендовид уже перестал быть криминалом. И сейчас эти люди равномерно раскачивались, иногда подпрыгивая на большом, слабо освещенном танцполе. От музыки Глеб тоже почувствовал себя старым: он живо вспоминал фельетоны школьных времен, в которых родители говорили, что ABBA или Boney M -- вовсе не музыка. Вот и сейчас так же: звуки, под которые танцевали в клубе "Птюч" подростки в обтягивающих майках и тяжелых ботинках, напоминали скорее писк модема, чем мелодию, под которую возможно танцевать.

Кто-то тронул его за рукав: он обернулся. Перед ним стояла Настя.

-- Ты тоже сюда ходишь?! -- она с трудом перекрикивала музыку

-- Нет, -- ответил Глеб, -- я по делу.

Она сказала что-то еще, но Глеб не расслышал.

-- Что? -- переспросил он.

-- Купи мне воды! -- крикнула она.

Глеб попросил маленькую бутылку "Святого источника" (ну и цены у них здесь). Настя выпила бутылку залпом и направилась в сторону танцпола. Музыка неожиданно смолкла (раздались негодующие крики), и объявили, что сейчас в честь закрытия сезона пройдет фэшн-шоу. Фамилию модельера Глеб не расслышал -- в любом случае, она ничего бы ему не сказала.

Недовольная Настя вернулась к стойке.

-- А какое у тебя дело? -- спросила она. Она пританцовывала, дергая плечами и постукивая грубым ботинком по полу -- не иначе, в такт внутренней музыке.

-- Я ищу Олега, -- сказал Глеб.

Настя огляделась:

-- Его сейчас нет, хотя я его недавно видела. А ты давно знал Снежану?

-- Нет, -- сказал Глеб, -- пару недель.

-- Классная была, -- ответила Настя. -- Мы с ней как-то на рейв ходили. Закинулись "экстази" и всю ночь колбасились. У тебя нет таблов, кстати?

-- Нет, -- ответил Глеб, не очень понимая, про что его спрашивают.

-- Сам-то пробовал? Очень круто. Понимаешь, такая вещь... рейв людей объединяет. Наши сознания образуют такую единую сеть, и мы все, как одно существо... во всяком случае, пока диджей винилы крутит.

Слово "сеть" теперь вызывало у Глеба только одну ассоциацию, и на всякий случай он кивнул.

-- Это лучшее, что есть в жизни, въезжаешь? -- продолжала Настя. --Космические энергии -- прямо через тебя. Вот Луганский говорил, что рэйв... это... отменил разделение на того, кто создает искусство и того, кто его потребляет. Мы теперь едины -- диджеи, клубные люди, просто случайно зашедшие -- как ты.

-- А Луганский, -- спросил Глеб, -- он тоже тут бывает?

-- О, -- Настя все пританцовывала, -- о, Луганский всюду бывает. Он... это... everyman...нет, everywhereman.

Вряд ли можно так сказать по-английски, решил Глеб, но только кивнул.

-- А что вы делали тогда, на Снежанином дне рождения? -- продолжил он, радуясь, что Настя в таком приподнятом состоянии, что явно не сможет соврать, -- вы все время вместе были?

-- Ну, -- Настя наморщила носик, -- ну, это такой вопрос... я, наверное, в ванну выходила... или в туалет.

-- А вы не видели, чтобы кто-нибудь выходил из квартиры?

-- Да все выходили. Как менты пришли -- так все и ломанулись на лестницу.

-- Я имею в виду -- до того, как менты пришли, -- терпеливо разъяснил Глеб.

-- До того... -- Настя задумалась, -- до того мы даже из комнаты не выходили. Ну, из компьютерной.

-- А может... -- начал Глеб, но тут Настя показала пальчиком на человека, подошедшего к барной стойке:

-- Вот Олег, который тебе нужен!

И тут же заиграла музыка. На этот раз -- в самом деле музыка, даже слова были. Молодежь на танцполе радостно зашумела -- но это всего-навсего начался фэшн-показ.

Глеб с Олегом пожали друг другу руки, и Глеб вынул из кармана листок с иероглифом.

-- Не скажешь, что это такое? -- спросил он.

-- Иероглиф "синобу", -- объяснил Олег. -- Зачем тебе?

-- Ну, так... -- Глеб замялся. -- Интересно.

-- Он значит "терпение", -- сказал Олег. -- Как видишь, он состоит из двух частей -- "китана" и "кокоро", то есть "меч" и "сердце".

-- А мы можем понимать "меч" как просто некое лезвие? -- спросил Глеб, холодея.