Гринвичский меридиан

Юлия Лавряшина Гринвичский меридиан

Я этой перемены ждал.
Я твердо знал: она наступит,
рожок судьбы подаст сигнал
и жизнь, увязшая до ступиц
в обыденности и тоске,
пойдет тяжелым дилижансом
в простор полей, в луга, к реке,
на звонкий мост, и ветер
странствий
в лицо ударит нам, и даль
откроет нам свои глубины,
и застарелая печаль
оставит нас, и круг орлиный
мы впишем в небо…

Виктор Шнитке

Глава 1

Кровь брызнула веером, расцветила седые космы травы. Меня мягко качнуло и еще глубже опустило в пучину не то сна, не то видения. Ведь то, что происходило перед моими глазами, не могло быть на самом деле. Мой исхоженный всеми тропками, десятки раз рисованный бор внезапно заселился злобными пришельцами с визжащими пилами. Я понимала, что они хотят убить его, затем и пришли, а меня окончательно замуровать в городе, и ничего не могла поделать, потому что невозможно вмешаться в течение сна.

Тот человек, чья кровь обожгла траву, тот странный седой человек мог это сделать, ведь он тоже принадлежал призрачному миру, где бор — не бор, где люди — не люди, и где меня просто не было. Я смотрела на этот мир, но находилась вне его. А тот человек — внутри. И там, в моем видении, он корчился от боли, схватившись за ногу, пораненную трясущимися от ярости зубьями пилы. Весь низ серой штанины потемнел от крови, но тот человек так и не издал ни звука. Глотнув крови, пила ткнулась в землю и удовлетворенно затихла. Все затихло с нею вместе. И тот человек молчал, только крупные зубы его все сильнее впивались в нижнюю губу.

Я подумала: "Это самый страшный из моих кошмаров". Я даже не понимала, что он значит. Почему этот немолодой человек снова подползает к сосне, волоча окровавленную ногу? И чего хотят эти люди в оранжевых касках? И кто те, другие, что сбились жалкой кучкой поодаль?

Колыхание солнечного света окружало все фигуры сиянием, и они казались плоскими и вытянутыми, как у Дионисия. Вот только святыми они не выглядели… Во всей этой картине было нечто мистическое, потому что сияние постепенно гасло, и я не могла найти этому земного объяснения. Но сны этого и не требуют.

И вдруг я поняла, что не сплю, потому что по моей щеке скользнула капля дождя. Схватившись рукой, я убедилась, что она и вправду мокрая, и едва не вскрикнула. И сразу все: запахи перезревшего за лето бора, приглушенные голоса людей, влажность ветра, — проникли в меня и заполнили настолько, что чуть не разорвали. Оказывается, небо постепенно затянулось тучами, вот почему угасло сияние. Запахло скошенной травой, которую собирали для скота жители окраины, хотя самого сена нигде не было видно — ни стелющихся по обновленной зелени сухих волокон, ни маленьких стожков. Будто сам воздух источал грусть увядания, в которой чувствовался привкус полыни и сладость клевера. Я ощущала этот лес и понимала его, как всегда пыталась понять и вжиться в то, что рисовала. Но эти люди, наводнившие его, были непонятны мне и этим пугали. Как пугал весь мир за пределами этого бора.

"Так это все — на самом деле?!"

Если б я с детства не была не совсем нормальной, то поняла бы это сразу. И может быть, теперь уже точно знала, что происходит и, главное, что мне делать. Однако, реальность и вымысел всегда так тесно переплетались в моей голове, что трудно было отличить одно от другого. Наверное, потому я и проводила большую часть жизни в бездействии, хотя мир требовал обратного. Вот только распознать действительность у меня получалось не всегда.

Но сейчас ее черты обозначились так явственно, будто я ощупала их руками. И подушечками пальцев угадала, как должна поступить.

— Уберите девчонку! — гаркнул тот, что командовал людьми в касках.

Но я успела проскочить под рукой другого, орудовавшего пилой, и упала на траву рядом с человеком, который хоть уже и не стоял, но по-прежнему был один против всех.

— Что происходит? — задыхаясь, спросила я шепотом.

От удивления он даже забыл о боли.

— Кто вы?

В его голосе слышался акцент.

— А вы?

— Мое имя Пол Бартон.

— Вам больно?

— О! Конечно.

— Почему же вы не уйдете? — спросила я, озираясь. — Вам надо перевязать ногу.

— Они хотят убить этот лес, — громко произнес Пол Бартон те самые слова, что я думала про себя. Все как-то поежились от слова "убить". Я догадалась:

— Вы ИЗ "GREENPEACE"?

— Нет, я из Лондона, — он указал головой на стоявших в отдалении: — Они из "GREENPEACE". Я — нет.

— Эй, хватит болтать, — оборвал его начальник. — Только время теряем… Все равно ведь мы свое сделаем, чего ты пыжишься? Оттащите обоих, и дело с концом!