Гринвич-парк

Как мне объяснили, было задумано сделать фотогалерею из «старых конфузливых снимков», которые Серена сочтет уморительными. Правда, насколько я могла судить, она на всех фотографиях выглядела прекрасно. На то, чтобы их развесить, ушел, должно быть, не один час. Я втайне надеялась, что на стенах останутся отметины от «блу-тэка» и этой Эмбер не вернут залог. Ее лошадиное лицо выпирало с каждой фотографии, и я заподозрила, что эта фотогалерея была ее идеей. На многих снимках, естественно, был и Рори. На нескольких я заметила даже Дэниэла. Но себя не увидела ни на одном фото.

В конце концов, просмотрев десятки фотографий, я нашла эту. Единственное фото, на которое попала я, висело у туалета на нижнем этаже. Вероятно, этот снимок сочли «конфузливым» потому, что Серена на нем была в театральном костюме, хотя выглядела она, как обычно, невероятно восхитительно. Но не от этого в глазах защипало от слез. А от того, что я увидела себя, ту, какой была до смерти мамы и папы. А была я тогда красавицей. Хоть и не догадывалась об этом. А мое лицо! Такое юное, нежное, полное надежд! Улыбается в объектив, моему будущему. До того, как мне стало известно, что оно уготовило. Я не в силах была смотреть на фотографии, подобные той. Я их ненавидела.

Со стыдом вспоминаю, как в ярости содрала этот снимок со стены, разорвала его пополам, прямо посередине. Потом счистила «блу-тэк» со стены и налепила его на одну из других фотографий, на глупую башку Эмбер. И та сразу превратилась в плавающее тело с комочком голубого пластилина вместо лица.

Теперь, держа в руках эту фотографию, я смотрю и смотрю на нее, пока дождь не прекращается и мой чай не остывает. Я ненавидела этот снимок. Больше никогда не хотела его видеть. Так почему он был разглажен и склеен? Зачем я это сделала? А может, не я? Мои руки покрываются гусиной кожей. Должно быть, я. И тому должна быть причина. Но почему же я не помню?

Срок: 31 неделя

Хелен

Как разорвать дружеские отношения? Оказывается, как ни странно, раздружиться с кем-то не так-то просто, особенно если это некто назойливый, вроде Рейчел. Мне не удается придумать убедительный предлог, чтобы отказать Рейчел во встрече. Ей известно, что я свободна, свободна всегда. Что я не работаю, в отличие от всех остальных. Что Дэниэл, Серена и Кэти обычно не могут найти для меня время, а с Чарли я общаюсь крайне редко. Ей известно, что родители мои умерли. А мои коллеги и не особо желают встречаться со мной. Ей известны все мои секреты. Я сама их ей выдала, один за другим. Рейчел известно, что повода не видеться с ней у меня нет.

С некоторых пор я пытаюсь вести ежедневник, чтобы при необходимости можно было сослаться на занятость. В качестве отговорки придумываю дополнительные визиты к врачу, жалуясь на скачки артериального давления и панические состояния, возникающие от того, что ребенок толкается как-то не так. Записываюсь в салон красоты на процедуры маникюра и стрижки — все лишь для того, чтобы сказать Рейчел: у меня запланировано это и то. Но беда в том, что мне все труднее проводить время за перебиранием вещей в шкафах и расстановкой книг на полках в алфавитном порядке. Меня начинает донимать одиночество.

Работы по реконструкции дома превращаются в стройку века — котлован роют и роют, в палисаднике и в саду за домом растут горы щебня и земли, засыпавшие цветы и другие растения, что посадила мама. Теперь, когда устанавливается холодная сырая погода и темнеет рано, меня все чаще не покидает ощущение, что ремонт никогда не кончится. Я шатаюсь по Гринвичу, словно бездомная. Периодически укрываюсь в пабе, кофейне или кафе музея, заплатив £ 2.75 за чашку чая. Но через некоторое время начинаю испытывать дискомфорт от сидения на жестком стуле, что мешает сосредоточиться на чтении книги. Появляется изжога, ноет поясница, край стола врезается в живот. А на дисплее телефона, что лежит передо мной на столе, то и дело вспыхивают сообщения, которые ежеминутно шлет мне Рейчел. Как мое самочувствие? Не желаю ли «потусоваться»? Занята? В итоге наступает такой момент, когда задумываешься, прилично ли продолжать отнекиваться.

И вот, когда дождь наконец-то прекращается и выглядывает осеннее солнце, я решаю прогуляться по парку. Надевая обувь в прихожей, слышу стук в дверь. Даже через непрозрачное стекло вижу, что это снова Рейчел. Поворачиваю в замке ключ. Ее неустойчивый силуэт сжимается и раздувается на панелях входной двери. Я уже узнаю ее фигуру, ее рост. Ее манеру стучать. Три удара, через равные интервалы. Размеренные.

Рейчел стоит на крыльце с серым бумажным пакетом из итальянского продуктового магазина, что находится на холме. В нем мясо, сыры, оливки, батон чиабатты, блестящие зелено-красные яблоки. Она протягивает мне пакет, словно наживку.

— Ну да, знаю, сперва нужно было бы позвонить, — широко улыбается Рейчел. — У тебя уже есть планы? Просто я подумала… ты говорила, что Дэниэл в отъезде.