Гринвич-парк

Это сооружение — объект ненависти газетчиков. Масштабный проект реновации: на месте снесенного старого социального жилья строятся дома с роскошными дорогими квартирами. Его критиковали «Ивнинг стандард», «Гардиан» и местные газеты, бормотавшие что-то о социальной зачистке и использовании иностранных денег. «Бригада хранителей лондонского дерьма», как окрестил их Рори.

На каком-то этапе даже ходили слухи об акции протеста: Лиза, секретарь, почерпнула это в соцсетях — в «Твиттере» или «Фейсбуке». Она распечатала информацию и, не комментируя, положила ее на стол Дэниэлу. О проведении так называемого марша против джентрификации. «Бунтовщики и извращенцы», — пробормотал Рори. Однако заказчика пришлось уведомить. Теперь вокруг сооружения усилили охрану. Верзилы с бычьими шеями в черных поло патрулируют периметр, подобно вышибалам из ночного клуба. У каждого на поясе трещит рация.

— А она кто? Серена? Она ведь фотограф, да? — Рейчел выдыхает очередной клуб дыма. Солнце скрывается за облаками.

Я хмурюсь. Разве я говорила ей, что Серена — фотограф? Должно быть, говорила, хотя сама этого не помню.

— Да. Фотография — увлечение всей ее жизни. — Я краснею, осознав, что процитировала строчку с сайта Серены. И убеждаю себя, что Рейчел этого не узнает. — У нее своя студия, на другой стороне парка.

Рейчел в задумчивости кивает.

— А Рори? Он рад, что скоро станет отцом?

Ее вопрос застает меня врасплох: я сосредоточена на том, чтобы не попасть под струю выдыхаемого ею дыма. Затрудняясь ответить, ставлю бокал на стол. Конечно, он рад. Что она имеет в виду?

— Ну, то есть… — Рейчел описывает в воздухе круги сигаретой. — На днях ты рассказывала, что Дэниэл мебель детскую собирал и как он расчувствовался в клинике, когда тебе делали УЗИ. А он тоже рад? Рори?

Теперь она вертит в руке зажигалку, как кирпичик в «Тетрисе», который никак не встает на место.

— Думаю, они оба рады.

Рейчел опскает глаза и, утыкаясь взглядом в кремовую поверхность пива в своем бокале, ритмично постукивает сигаретой по краю серебристой пепельницы. Будто задумалась о чем-то своем. Возможно, об отце своего ребенка. Пока я пытаюсь сформулировать вопрос, Рейчел снимает очки и сама отвечает на него, словно прочитав мои мысли:

— Это не была просто случайная связь. — Она, вскидывает подбородок и, щурясь на солнце, смотрит мне прямо в лицо.

— Да я не… Ничего такого я и не думала…

— Ну да, конечно, — мрачно произносит Рейчел, снова опуская глаза. — Я любила его. Отца ребенка. Просто, знаешь… Не сложилось.

Она подносит сигарету к губам, глубоко затягивается и расправляет на столе пятерню с обкусанными ногтями. Снова принимается вертеть зажигалку, то ставя ее на основание, то укладывая на бок. Глаза ее, кажется, чуть покраснели, пальцы напряглись.

— Тебе плохо?

— Нет, все нормально, — бормочет она. — Извини.

Не зная, как быть, я накрываю ее ладонь своей. Рейчел смотрит на мою руку, и у меня мелькает мысль, что моя участливость слишком навязчива. В таких случаях можно и неверно оценить ситуацию. Но потом она поднимает голову, улыбается. В глазах ее как будто стоят слезы.

— Спасибо, Хелен.

Я смущенно улыбаюсь, не совсем понимая, за что она меня благодарит. Рейчел больше ничего не говорит. Во мне просыпается любопытство. Оно как зуд, как звон в ушах, от которого невозможно избавиться.

— Позволь узнать… что произошло?

Рейчел вытаскивает руку из-под моей ладони и начинает возиться с телефоном.

— Ну, знаешь, как бывает. Познакомились на работе. На одном музыкальном мероприятии. Я работала за стойкой бара. — Она пожимает плечами. — В общем, мы понравились друг другу. Беременеть я не собиралась. Естественно. Кому это надо?

Она смеется. Я силюсь выдавить улыбку, хотя чувствую, как челюсть напрягается, а нога под столом легонько дрожит.

— Я надеялась на серьезные отношения. Но, забеременев, узнала… — Большим пальцем Рейчел потирает указательный, словно просеивает слова, подбирая нужные. — Короче, он был не свободен.

Я киваю, надеясь, что мое лицо выражает сочувствие. Я искренне ей сочувствую. Многие женщины крутят романы с женатыми мужчинами. Она не первая и не последняя.

— И как он отреагировал? — как бы невзначай любопытствую я. — Когда ты сообщила ему про ребенка.

Рейчел печально улыбается:

— Он ничего не знает. — Вздохнув, она стряхивает пепел с почти выкуренной сигареты и отодвигает от себя бокал с пивом. — Я давно его не видела. Просто… подумала, что так будет лучше.

— А ты не думаешь, что его следует поставить в известность? — нерешительно спрашиваю я. Она смотрит на меня серьезным взглядом. Затем медленно кивает:

— Возможно, так и поступлю. — Внезапно ее лицо светлеет. — Спасибо, Хелен. За то, что не осуждаешь., — Она делает последнюю затяжку, трубочкой вытягивая губы. — Для меня это много значит. Очень много.

Закрыв глаза, она выпускает дым и тушит окурок.

— Что за глупости, — натянуто улыбаюсь я, стараясь не думать о том, что на самом деле я ее немного порицаю.